Фото самые красивые чеченцы мужчины: Самые сексуальные чеченцы в мире

Самые сексуальные чеченцы в мире

Модели-мусульмане умудряются позировать для фотосессий так, чтобы не нарушить запреты Корана

Подпишитесь и читайте «Экспресс газету» в:

В последнее время в модельном бизнесе часто встречаются зарождающиеся семейные династии. Например, один из самых востребованных моделей мира Лаки Блю Смит работает в бизнесе вместе со своими не менее популярными сестрами – Старли, Дейзи и Пайпер Америка.

А теперь представьте себе, что на подиуме обосновалась семья мусульман…

Портал EG.RU собрал информацию про четверых братьев-чеченцев, которые покорили модный мир своей красотой.

Джабраил Дулатов открыл модный мир

Семья Дулатовых эмигрировала из Чечни в Германию 11 лет назад. Первое время было очень тяжело устроиться на новом месте: дети лишились друзей, не знали язык, денег не хватало. А через три года старший из братьев, которому на тот момент было 16 лет, «прорубил окно» в мир модельного бизнеса.

Сейчас Джабраилу 24 года. Он сотрудничал с такими мировыми брендами, как Diesel, Gucci, и отказался от контракта с Armani из-за того, что позировать нужно было в нижнем белье.

Сулумбек Дулатов так же хорош, как Джонни Депп

Спустя некоторое время в модельный бизнес пришли и трое младших братьев Джабраила. Красивые, подтянутые парни буквально влюбили в себя агентов.

Второго по старшинству брата после Джабраила – Сулумбека – даже сравнивают с голливудским «пиратом» Джонни Деппом в молодости. Молодой человек признается, что ежедневно на его страницу приходят десятки сообщений.

«Многие люди отправляют мне фотографии с Джонни Деппом. Я думаю, что мы немного похожи. Фишка в том, что у него день рождения в один день с моим – 9 июня», – признается секс-символ.

Ислам подписал контракт с  Versace

Карьера третьего брата определена на ближайший год: он подписал контракт с домом мод Versace.

Единственное его требование – одежда для съемок не должна нарушать религиозных запретов: нижнее белье, короткие шорты. Это правило распространяется на всех Дулатовых.

Тамерлан не только ходит по подиуму, но и занимается единоборствами

Самому младшему из братьев всего 18 лет. Модельный бизнес у него стоит далеко не на первом месте. Просто сейчас он приносит доход.

Также молодой человек занимается смешанными боевыми искусствами MMA и сотрудничает с брендом молодежной одежды.

Все Дулатовы практикуют смешанные бои.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Голубоглазый ангел: как выглядит самая востребованная в мире девочка-модель родом из России

Самые ужасные наряды звезд на церемонии MTV Video Music Awards-2018

Самые сногсшибательные образы знаменитостей на церемонии MTV Video Music Awards

Самые красивые чеченки (15 фото)

Цитирую Дервиш:

Насчет монголо- татар: все шесть столбовых племен монголов, поднявших на белой кошме Чингисхана являются основными казахскими племенами и напрочь отсутствуют у Халха монголов:
Найман, керей (т), конырат (конгират), меркит, кият, баржигит итд.
Все указы письменные давались на тюркских языках уде при его первых зарубежных походах на Китай. Поэтому, спекуляция, что это потом победители монголы ?!отюречились — не выдерживает никакой критики, тк поход в среднюю Азию и восточный туркестан начался уже после. Все имена родственников Чингисхана — тюркские и никто с этим спорить не будет, разве что совсем неумный человек……
У современных монголов нет статусов хана, гурхана, бурхана, аталыка, итд итп. Они не имеют династийной линии чингисхана и преследовали всех чингизидов, которые как раз таки остались только у казахов

Я смотрю, — и здесь казахи развели срач.
Человек под ником «Дервиш» — очередной казахский псевдоисторик, посты которого ни в коем случае нельзя воспринимать серьёзно. Там всё — махровый бред, расчитанный на людей, далёких от восточной истории.
Опровержения начну по порядку:

1. Только в «Сокровенном сказании монголов» (важнейший первоисточник по истории монголов) можно узнать о событиях и перипетиях того времени в Монгольской степи. Темуджина избрали всемонгольским ханом и назвали Чингисханом в 1206 г. на всемонгольском курултае. В Сокровенном сказании вообще не указаны присутствующие племена. Просто собрался курултай, воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли Чингисханом. И то, что Чингисхана подняли на белой кошме — такого тоже нет.
Найманы, кереиты, меркиты были разгромлены Чингисханом и поэтому они никак не могли принимать участие в курултае. Это покорённые племена.
Кият, кунгират — это чисто монгольские племена. Об этом можно узнать из другого важнейшего первоисточника «Сборник летописей» Рашид-ад-дина, написанный в начале 14 в. Там указаны все монгольские и тюркские племена. Найманы и кереиты (вместе с кипчаками, карлуками, киргизами, уйгурами…) попали в раздел племён, монголами не уважаемыми по причине того, что монголы их покорили.
Нет такого племени, как «баржигит», а есть «Борджигин» (сероглазые — монг.). Это род Чингисхана, чисто монгольский.

2. Все указы в Монгольской империи давались на монгольском языке посредством уйгурского письма (алфавита). Даже на золотоордынских пайцзах написано на монгольском языке уйгурскими буквами. Загуглите: старомонгольское письмо, пайцза.

3. Все имена родственников Чингисхана монгольские: Джучи, Чаадай, Угэдэй, Толуй, Даритай, Бату, Оэлун, Борте. .. Почитайте Сокровенное сказание: там очень много монгольских имён.

4. То, что монголы заимствовали у тюрков титул «хан, хаан», ни о чём не говорит. Это два соседствующих, и даже родственных народа. В их нынешних языках до 25% лексических совпадений и общая агглютинативная грамматика. Монголы переняли этот титул у тюрков под воздействием бывшего Тюркского каганата, существовавшего в Монголии в 6 — 8 вв. ещё до монголов.

5. Истинные татары — монголоязычны. Они относятся к монгольским племенам. И монголы многих из них перебили ещё в Монголии. Потом этот этноним перекинулся на покорённых кипчаков Золотой Орды. А от них и на остальные тюркоязычные народы Орды.

6. Монголы в 13 в. завоевали все тюркские народы и установили у них на несколько веков свою правящую монгольскую династию чингизидов. У казахов она правила 6 веков до середины 19 в. и была упразднена «Уставом о сибирских киргизах» (1822 г.), «Уставом об оренбургских киргизах» (1824 г.). В Ст.жузе — после вхождения в состав России в 1847 г.

7. Вот что пишет путешественник Марко Поло в своей «Книге» о монголах, кипчаках (команах), Бату (Саине) в Золотой Орде (орфорграфия сохранена):
Глава ССХХ
Здесь описываются цари западных татар
Первым царем западных татар был Саин; был он сильный и могущественный царь. Этот царь Саин покорил Росию, Команию, Аланию, Лак, Менгиар, Зич, Гучию и Хазарию, все эти области покорил царь Саин. А прежде нежели он их покорил, все они принадлежали команам, но не были они дружны между собою и не составляли одного царства, а потому команы потеряли свои земли и были разогнаны по свету; а те, что остались на месте, были в рабстве у этого царя Саина. После царя Саина царствовал Пату, после Пату царствовал Берка, после Берки царствовал царь Монглетемур, после него – царь Тотамонгур, а потом Токтай, что теперь царствует.

Марко Поло ошибочно отличает Саина от Бату, который получил от монголов прозвание Саин-хан (добрый хан).
Татарами Марко Поло (как и все европейцы того времени) называл монголов.

В Золотой Орде команы — кипчаки (протоказахи) были в РАБСТВЕ у господствующих монголов.

8. В Западном походе 1236 г. монголы во главе с Бату активно используют пленных кипчаков-команов в качестве хашара (живого щита при осаде крепостей).
История сохранила нам ценное описание монгольских войск в Венгрии очевидца — ученого архидиакона из Сплита: «Те люди малого роста, но груди у них широкие. Внешность их ужасная: лицо без бороды и плоское, нос тупой, а маленькие глаза далеко друг от друга отстоят. Одежда их, непроницаемая для холода и влаги, составлена из сложенных двух кож (шерстью наружу), так что похожа на чешую; шлемы из кожи или железа. Оружие их — кривая сабля, колчаны, лук и стрела с острым наконечником из железа или кости, которая на 4 пальца длиннее нашей. На черных или белых знаменах своих имеют (бунчук) пучки из конских волос. Их кони, на которых ездят и без седла, малы, но крепки, привычны к усиленным переходам и голоду; кони, хотя не подкованные, взбираются и скачут по пещерам, как дикие козы, и после трехдневной усиленной скачки они довольствуются коротким отдыхом и малым фуражом. И люди много не заботятся о своем продовольствии, как будто живут от самой суровости воспитания: не едят хлеба, пища их — мясо, и питье — кобылье молоко (кумыс) и кровь. С собой ведут много пленных, в особенности много вооруженных куманов (половцев), гонят их перед собой в бой и убивают, как только видят, что они не идут слепо в бой. Сами монголы неохотно идут в бой. Если же кто из них будет убит, тут же его без гроба закапывают.

Куманы, они же половцы — это протоказахи.

Братья-чеченцы из Дюссельдорфа: как стать топ-моделями | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Джабраил (25), Сулумбек (24), Ислам (21) и Тамерлан (19) Дулатовы — красавцы. Именно о таких говорят, что у них — модельная внешность. Их замечают, на них оглядываются. Такие попадают на обложки журналов мод и на подиумы. Но для чеченцев-мусульман такой исход событий чреват презрением со стороны земляков, которые считают позором для мужчин, если те позируют перед камерами и если все вокруг могут увидеть их фотографии в нижнем белье.

Если шорты — то до колен. Воротничок рубашки может быть расстегнут только на одну пуговицу. А цвет одежды — всегда темный.

Семья Дулатовых бежала от войны в Чечне и 12 лет назад оказалась в немецком Дюссельдорфе. Они довольно быстро здесь освоились, сохранив при этом национальные традиции и родной язык. Дома Дулатовы говорят по-чеченски, иногда по-русски. На немецком языке — с едва уловимым акцентом.

Можно сказать, что братьям повезло: они оказались в нужном месте и в нужное время. Дюссельдорф, кроме прочего, известен как город гламура и кутюра. На знаменитой улице Königsallee — бутики практически всех известных лейблов мира. Именно здесь стали моделями Клаудия Шиффер (Claudia Schiffer) и Хайди Клум (Heidi Klum). А вот похвастать знаменитыми на весь мир мужскими моделями город до недавнего времени не мог — пока не появились братья Дулатовы.

Старшему брату, Джабраилу, было 14 лет, когда он оказался в Дюссельдорфе. «О Германии я тогда мало что знал, запомнил только, что у нас в Чечне хвалили качество немецких товаров», — с улыбкой признается он. Немецкий язык давался братьям легко, они довольно быстро нашли в Германии друзей. «Иногда, правда, приходилось за себя постоять и с помощью кулаков, но наше сплоченное братство быстро заметили в школе. К нам относились с уважением», — подчеркивает Джабраил.

«Именно Джабраил оказал большое влияние на нас, младших братьев. Мы еще в Чечне вместе с ним ходили в спортзал. А в Германии он увлек нас боксом, борьбой, кик-боксингом, а потом мы все вместе занялись многоборьем», — говорит Сулумбек, который на год младше Джабраила. Во время нашей беседы быстро выяснилось, что старший брат пользуется уважением у младших, одновременно выполняя несколько ролей: тренера, менеджера и пресс-секретаря.

«Я чеченец, мне нельзя позировать перед камерами« 

16-летний Джабраил помогал родителям как мог. Он подрабатывал в супермаркете и со второй зарплаты решил купить себе ремень, который он давно заприметил на яркой витрине дорогого магазина. «И вот моя мечта осуществилась, я сам заработал себе на ремень!» — вспоминает Джабраил. Когда он подходил к кассе, чтобы расплатиться, к нему обратилась женщина, наблюдавшая за ним со стороны. Она спросила, не хочет ли он прийти на кастинг в их модельное агентство. «Сначала я подумал, что попал на съемки передачи «Скрытая камера», — вспоминает Джабраил. — Женщина не скупилась на комплименты, и мне это было очень странно». «Нет, я — чеченец, мне нельзя позировать перед камерой», — парировал он в ответ. Женщина протянула свою визитную карточку и попросила у Джабраила номер телефона со словами: «Ты сначала поговори с родителями, прежде чем отказываться. Возможно, тебя ждет большая карьера в модельном бизнесе». Отец даже слушать об этом не хотел, был категорически против, но маме и Джабраилу все же удалось уговорить его. На кастинг пошли всей семьей.

Победитель поединка — Джабраил

«Ничего особенного там не было, фотограф сделал несколько снимков, меня попросили пройти из одного конца комнаты в другой, сказали, что о результатах сообщат через несколько дней», — вспоминает Джабраил.   Уже через два месяца он получил эксклюзивный контракт с парижским домом моды Lanvin, потом работал моделью для Gucci, McQueen, Diesel и других известных лейблов. Он ездил в Париж, Лондон, Милан, а между поездками вместе с братьями занимался борьбой и готовился к турнирам.

Однажды ему пришлось отказаться от контракта с Armani на 140 тысяч долларов, потому что ему предложили сниматься в трусах. «Все, что выше колена, по исламу запрещено, а я — верующий чеченец», — объясняет Джабраил. Правда, потом добавляет, что если реально оценивать его религиозность, то он -«троечник». Хотя он и его братья стараются придерживаться главных заповедей.

За старшим братом потянулись младшие

Джабраила сразу заметили в мире моды, и вскоре ему предложило контракт одно из самых престижных международных модельных агентств — IMG Models со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Именно это агентство представляет самых популярных моделей в мире. Однажды агент Джабраила увидела на одном из его аккаунтов в соцсетях фотографию с группой парней. «Кто эти симпатичные мальчики? » — спросила она. Узнав, что все они — младшие братья Джабраила, она тут же пригласила их на кастинг. Всех вместе. Сегодня у всех братьев контракты с агентством IMG Models.

Ислам (слева) и Сулумбек Дулатовы в Париже

Средний брат Ислам, дважды чемпион Европы по смешанным единоборствам, стал моделью Versace. Ислам считает, что модельный бизнес — это круто: у него есть возможность увидеть разные страны, Париж, Милан, Лондон. А приоритеты у Ислама расставлены очень четко: «Я — чеченец, который живет в Европе. Спортсмен, работающий в модельном бизнесе. Кроме родного чеченского языка, я свободно владею немецким и говорю еще на двух других языках. Заниматься любимым спортом и финансировать свою жизнь мне помогает модельный бизнес». Однажды Ислам отказался от поездки в Париж в пользу спортивного турнира. Он знает, что востребован в мире моды, и не боится, что заказов может стать меньше. «Я был моделью у Dolce & Gabbana, Philipp Plein, сегодня работаю с Versace», — говорит Ислам. C ноября нынешнего года он будет лицом рекламной кампании этого лейбла.

Ислам Дулатов участвует в показе в Милане

Для 24-летнего Сулумбека, по его собственному признанию, семья и спорт — самое важное в жизни. Парень не скрывает, что он — верующий мусульманин. «Как и большинство чеченцев в Дюссельдорфе, мы регулярно ходим в мечеть, соблюдаем пост. Меня лично религия и спорт очень дисциплинируют. А дисциплина в жизни всегда нужна, особенно, когда ты еще молод и у тебя есть определенные цели в жизни», — подчеркивает он. У Сулумбека — 60 тысяч подписчиков в Instagram. Его и других братьев в Дюссельдорфе узнают на улице, многие просят сделать селфи или дать автограф. Братья Дулатовы стараются не отказывать своим поклонникам. Некоторые местные журналисты предрекают Дулатовым такую же яркую карьеру, как у американского клана Кардашян. Они же в ответ смеются: мы не против успеха, но не любой ценой и без скандалов в прессе.

Братья-чеченцы — сплоченная команда

Свое будущее братья Дулатовы видят в спорте. «Я с детства занимаюсь спортом и увлек братьев. Спорт помог нам интегрироваться в Германии. Благодаря ему, у нас появилась возможность знакомиться и общаться с теми, кто тоже любит спорт», — говорит вице-чемпион Германии по многоборью Джабраил Дулатов. Чего явно не хватает братьям, так это свободного времени. Тренировки — по два раза в день: утром и вечером. Здоровое питание. Алкоголь и сигареты — табу. Это сразу отсеивает приятелей, которые любят по вечерам или в выходные выпить, потусить в клубах. «Мы просто там не бываем», — улыбается Сулумбек. «Я никогда не хожу на вечеринки после показов. Отработал — сразу в отель: отдыхать и спать», — говорит 22-летний Сулумбек.

Для братьев Дулатовых главное — семья и спорт

«Мы — сплоченная команда, все делаем вместе. Мы живем рядом. У нас общий банковский счет: все заработанные деньги — в общий котел», — признается Джабраил. Братья мечтают открыть собственный спортивный клуб для занятий многоборьем — с ценами, доступными для тех, кому дюссельдорфские фитнес-клубы не по карману. Чтобы молодые ребята-мигранты смогли с пользой проводить свободное время.

Братья Дулатовы понимают, что модельный бизнес для них — временное явление. «Пока мы молодые, мы пользуемся спросом. Станем постарше, нас сменят более молодые», — прогнозирует старший брат. Джабраил и Ислам недавно ушли из любительского спорта в профессионалы. У них есть конкретная цель — стать чемпионами турнира по смешанным единоборствам MMA (Mixed Martial Arts). «Некоторые ошибочно называют их «боями без правил». Правила там очень строгие, просто бойцам разрешено намного больше, чем в традиционных боевых искусствах», — уточняет Джабраил.

Чемпион Европы среди любителей по смешанным единоборствам ММА Ислам Дулатов (слева) и его страший брат — вице-чемпион Германии Джабраил Дулатов

Тренером братьев стал бывший трехкратный чемпион мира среди юниоров по вольной борьбе Макс Швиндт (Max Schwindt). Выходец из Казахстана верит в то, что вырастит новых чемпионов. Братья Дулатовы усиленно готовятся к предстоящему в апреле будущего года турниру MMA в Дюссельдорфе. А между турнирами и тренировками — показы и съемки в Париже, Милане, Лондоне и Берлине.

Как только братья получат взамен удостоверений беженцев немецкие паспорта, они покорят и американский рынок, потому что смогут летать в Штаты без виз. Свен Мельцер (Sven Melzer), модельный агент, представляющий интересы братьев Дулатовых в Германии, в восторге от парней: «У этих парней — особенный шарм, блеск в глазах. И то, что они — братья, делает их еще интересней для публики. Известные лейблы спорят друг с другом, кому из них удастся заполучить сразу всех четверых на одном подиуме».

Смотрите также:

• Хайди Клум и ее мужчины

  Рик Пипино

  Стилист-парикмахер, стригущий и укладывающий моделей и звезд, был первым мужем Хайди Клум (Heidi Klum). Официальный брак продлился пять лет.

• Хайди Клум и ее мужчины

  Джей Кей

  Лидер группы Jamiroquai также значится в «послужном списке» Хайди Клум. Длительных отношений там, по сведениям репортеров, не было, но на публике они периодически появлялись вместе в 2002 году.

• Хайди Клум и ее мужчины

  Энтони Кидис

  В 2002 году сердцем Хайди Клум ненадолго овладел вокалист и сооснователь группы Red Hot Chili Peppers.

• Хайди Клум и ее мужчины

  Флавио Бриаторе

  С итальянским бизнесменом и успешным менеджером Формулы-1 топ-модель познакомилась в 2003 году. Он также известен как экс-любовник Наоми Кемпбелл, с которой он впоследствии с шумом расстался. У Хайди Клум от него в 2004 году родилась дочь, которую удочерил Seal.

• Хайди Клум и ее мужчины

  Seal

  Брак с певцом Силом (Seal) продержался семь лет. Это наиболее длительные отношения с мужчиной в биографии топ-модели и телеведущей. Он удочерил первую дочь Хайди Клум, биологическим отцом которой является итальянский бизнесмен Флавио Бриаторе. В браке с Силом родилось еще трое детей.

• Хайди Клум и ее мужчины

  Мартин Кирстен

  Полтора года Клум «потратила» на своего телохранителя. При расставании в 2014 году он получил от нее в подарок дом, сообщила газета Bild. По словам «бывшего», инициатором разрыва стал он сам, поскольку ему надоело быть «няней» для детей вечно разъезжающей по свету суперзвезды и ее «домработницей».

• Хайди Клум и ее мужчины

  Вито Шнабель

  Три года продлились отношения с Вито Шнабелем — успешным и богатым арт-дилером, организатором и куратором выставок, весьма известным среди представителей нью-йоркской богемы. С Хайди они познакомились в 2014 году. Пара распалась в 2017 году. Среди его «бывших» — Лив Тайлер, Эль Макферсон и Деми Мур.

• Хайди Клум и ее мужчины

  Том Каулитц

  Предыдущий любовник, Вито Шнабель, был моложе Клум на 13 лет. Нынешний — на 16. Том Каулитц (Tom Kaulitz) — гитарист и сооснователь группы Tokio Hotel, солистом которой является его брат-близнец Билл (Bill Kaulitz). Хайди и Том впервые официально предстали перед репортерами в качестве пары на нынешнем Каннском кинофестивале. Подобными снимками сегодня пестрят чуть ли не все таблоиды мира.

  Автор: Дарья Брянцева

______________

Хотите читать нас регулярно? Подписывайтесь на наши VK-сообщества «DW на русском» и «DW Учеба и работа» и на Telegram-канал «Что там у немцев?»

«Я мусульманин, чеченец, спортсмен, и сегодня я работаю с Версаче»

23 августа 2018

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Подпись к видео,

Топ-модель по-чеченски: как братья Дулатовы покоряют мировые подиумы

В немецком городе Дюссельдорф живут четыре брата-чеченца. Все четверо работают в модельном бизнесе и заключают контракты с крупнейшими домами моды Gucci, Versace и Lanvin. Впрочем, братья считают, что это временный заработок. Они мечтают стать чемпионами UFC (международный турнир по смешанным единоборствам).

Русская служба Би-би-си поговорила с семьей о подиуме, ринге, религии и критике со стороны чеченского общества.

«Я думал, меня снимает скрытая камера»

В 16 лет Джабраил Дулатов пошел устраиваться на свою первую работу — в супермаркет, в час платили по 6 евро. Заработанные в супермаркете деньги он не тратил, а копил — на ремень Gucci, который увидел в фирменном магазине в Дюссельдорфе.

За три года до этого вся семья Джабраила — отец, мать, пятеро детей — переехала из Чечни в Германию. «Это было тяжелое время для меня, все мои родственники, друзья, школа, все осталось там, здесь у нас не было ничего», — вспоминает он.

Подпись к фото,

Тамерлан, Джабраил, Сулумбек, Ислам сейчас заключают контракты с крупнейшими домами моды

В магазине Gucci к нему подошла женщина — модельный агент — и предложила работу.

«Я сначала думал, что это шутка, что меня снимает скрытая камера», — вспоминает Джабраил. Он начал объяснять, что модельная карьера не для него — он же чеченец, мусульманин, но женщина настаивала и в итоге выпросила у него номер телефона, а также взяла обещание, что Джабраил хотя бы попробует поговорить об этом с отцом.

Подпись к фото,

Джабраил: на кастинге предупредил, что не надену брюки выше колен

«Я сказал родителям, они сначала тоже посмеялись, но потом отец неожиданно сказал: давай сходим все вместе, посмотрим, что это за работа. Если там будет что-то, чего мы делать не должны, откажем. Придя на кастинг, я предупредил, что никогда не надену брюки выше колен, о нижнем белье вообще речи быть не может. Они согласились. Так все и началось», — говорит он.

«Я люблю стильную одежду. Многие чеченцы любят», — признается Джабраил.

Уже через месяц он был в Париже, участвовал в показе Alexander McQueen, потом был Милан и работа для Lanvin, затем эксклюзивный показ в Китае для Gucci. Сейчас с домами моды работают все четыре брата Дулатовых — Джабраил, Сулумбек, Ислам и Тамерлан. Старшему сейчас — 24, младшему — 18.

На прошлой неделе на сайте журнала Vogue появилась новость, что с одним из них — Исламом — подписал контракт модный дом Versace.

«В первую очередь чеченец и мусульманин»

Правило «[никаких съемок в одежде] выше колен» строго соблюдают все братья-модели. По рассказам старшего из них, однажды в Armani ему предложили поездку в Лос-Анджелес на два дня, сняться для рекламы парфюма. Сумма контракта — 140 тысяч долларов, половину из которых заплатили бы ему лично.

«Условия были такие: я в трусах, в куртке и шляпе какой-то, со мной полуголая девушка. Я сказал, хоть миллион долларов дадите, не пойду», — рассказывает Джабраил.

В Чечне шорты не носят совсем, хотя по исламу мужчина обязан прикрывать часть тела только от пупка до коленей. Именно этим правилом руководствуются братья Дулатовы, заключая контракты: никаких показов или фотосессий в нижнем белье. «Нам часто предлагают, но мы даже не обсуждаем такое», — говорят они.

Подпись к фото,

«В первую очередь я мусульманин, чеченец»

Братья рассказывают, что все предложения по работе они обсуждают в семье.

«В первую очередь идем к брату, потому что он наш ментор, наш тренер, он научил нас всему и у него опыт большой», — говорит Ислам. Когда впервые к нему обратились с просьбой прийти на кастинг и сделать несколько фотографий, он думал отказаться, потому что считает, что фотографировать человека запрещает религия.

Но потом поговорил с братом и согласился: «Какое-то время я буду этим заниматься, но я всегда помню, что я в первую очередь мусульманин, чеченец».

Спортзал для чеченцев

Все братья связывают свое будущее со спортивной карьерой — бойцов ММА.

«Не всегда же фоткаться в красивой одежде», — вторит Исламу старший брат Джабраил.

Смешанные боевые искусства (ММА) сейчас самый популярный вид спорта среди чеченцев. Каждый день у братьев начинается с тренировки, они соблюдают диету и постоянно обсуждают предстоящие соревнования.

А еще у них есть цель: открыть в Дюссельдорфе спортзал, в котором все чеченцы из близлежащих городов смогут бесплатно заниматься. Это задумка Джабраила, которую поддерживают остальные братья.

«Мы хотим, чтобы наши ребята не шатались по дискотекам, не курили траву, не пили алкоголь — это все не наше. Если будет спортзал, они смогут занять себя и не будут портиться», — говорит Джабраил. Сделать зал бесплатным он считает принципиальным, потому что, по его словам, в Германии тяжело именно тем, кто увлечен единоборствами.

Подпись к фото,

Джабраил (слева) мечтает открыть бесплатный зал для занятий единоборствами

«Для тех, кто хочет заниматься футболом, здесь хорошо — всего 100 евро в год и занимайся, а занятия на ринге стоят 50 евро в месяц. Представьте, если в семье четыре-пять мальчиков, то это 200-250 евро. У чеченцев здесь нет таких денег на одни только тренировки, детей же еще надо кормить, одевать», — говорит он.

Карьеру модели воспринимают как временное явление все четверо братьев.

Джабраил, например, уже не подписывает крупные контракты, а только иногда участвует в фотосессиях. «Я старший, это уже не мое. Надо думать о серьезных вещах. У младших еще есть время», — объясняет 24-летний чеченец.

Он участвует в соревнованиях время от времени, но больше времени тратит не на себя, а на тренировки младших.

Мусульмане на подиуме

Ислам не скрывает, что очень рад тому, что Versace выбрали его для эксклюзивного показа. Он признается, что всегда мечтал поездить по миру, увидеть другие страны, а не сидеть в Германии: «Единственное, за что я переживал во время показа для Versace, это скользкий пол. Боялся упасть. Когда я выступаю на соревнованиях ММА, я волнуюсь намного больше».

Двое других братьев, Сулумбек и Тамерлан, снимаются для бренда молодежной одежды. По их словам, они никогда не пытались пробиться в модельный бизнес, не ходили на кастинги — агенты сами постоянно подходят к ним на улице.

Подпись к фото,

Младший Ислам (слева) очень радуется участию в показе Versace

Менеджер одного из дизайнерских брендов Алексей Компаниец считает, что братья привлекают внимание сочетанием уличного стиля, спортивной подтянутости и модельной внешности.

«Сначала я познакомился со старшим, а потом увидел младших троих. Они меня поразили своей индивидуальностью и при этом абсолютной одинаковостью. Я не смог устоять, и мы устроили фотосессию в Париже для всех четверых вместе», — рассказывает Компаниец.

По его словам, он знал, что ребята из Чечни, мусульмане, они сами ему об этом сразу сказали, но никаких проблем из-за этого не возникло. Компаниец признается, что как раз из-за их национальной и религиозной принадлежности они выделяются среди других. Он знает, что они строго соблюдают все традиции, молятся, не пьют и не курят.

«Мы уже работали с моделями-мусульманами и знаем все правила», — говорит менеджер.

В этом году на обложке майского номера британского Vogue снялась модель из Кении Халима Аден в хиджабе. В ее контракте строго прописано, что она будет участвовать в съемках только в одежде, не противоречащей нормам религии.

«Ты сам считаешь это нормальным — быть моделью?»

Новость о том, что чеченец сотрудничает с модным домом Versace, вызвала бурную реакцию среди чеченских пользователей соцсетей.

Спорящие разделились на два лагеря: тех, кто категорично против того, чтобы чеченцы ходили по подиуму, и тех, кто не видит в этом ничего плохого, если речь не идет о слишком откровенных нарядах, «порочащих честь нации».

«Главное не делайте того, что навлечет позор, не подведите нас. А в остальном — гордимся вашими достижениями».

«Кто-то жизнь отдает за свой народ, а кто-то честь за деньги и знаменитость».

«Наш народ оправдает наркомана, алкоголика, насильника, да любого, но не этого парня».

«Лучше бы наркоманом стал».

«Женоподобен то он почему? Он в женской одежде? С мейком? Потому что не отрастил бороду? Я остерегаюсь вешать клише».

«Моделями работают те, у кого дома нет мужчины».

«Что за стереотипы, ужас! Иди лучше покорми скотину и воду дай, а не сиди в «Инстаграме».

Таких комментариев под каждым постом об Исламе Дулатове сотни. Поддерживают модельную деятельность чеченца, как правило, женщины, а критикуют в основном мужчины.

На личных страницах в «Инстаграме» братьям почти не пишут негативных комментариев. Подписчики в основном желают удачи и поддерживают.

Подпись к фото,

Поддерживают модельную деятельность чеченца, как правило, женщины, критикуют в основном мужчины

«Во-первых, я их понимаю. Если бы я жил в Чечне и увидел, что наш парень — модель, я бы тоже не понял. Потому что это не в нашей культуре. Они же думают, что я там в трусиках хожу. А я никогда не буду этого делать. Я же знаю, кто я: мусульманин, чеченец, спортсмен и сегодня я работаю с Версаче», — говорит Ислам.

«У меня в основном позитивные комментарии. Среди тех, кто обвиняет меня в том, что я выставляю фотографии без футболки, много спортсменов. И вот я захожу на их страницы, а у них самих фото в коротких трусах, в которых занимаются бойцы ММА. Это не имеет смысла», — поддерживает Сулумбек.

Джабраил рассказывает, что к ним домой приходят чеченцы, живущие в Германии. Приводят сыновей и просят помочь устроить их в модельные агентства, взять с собой на кастинги.

«Ко мне пару раз подходили местные чеченцы, спрашивали: ты сам считаешь это нормальным — быть моделью? После того, как я им объяснил про наши условия работы, что для нас самое важное помнить, кто мы и откуда приехали, они все понимали», — говорит Джабраил.

Времена меняются

Германия входит в пятерку лидеров по численности чеченской диаспоры, проживающей в Европе. По официальным данным, сейчас здесь несколько десятков тысяч выходцев из республики, переехавших во время второй чеченской войны и после нее.

По словам чеченца Мусы Тутаева, переехавшего в Европу несколько лет назад, подавляющее количество беженцев из Чечни прикладывают много усилий, чтобы доказать, что они остались чеченцами — «большими чеченцами, чем те, кто живут в Чечне».

«Есть другая, очень маленькая часть чеченцев, которая пытается ассимилироваться. Им не чуждо ездить один раз в год домой, но они настроены на то, чтобы интегрироваться в общество, в котором они живут», — говорит Тутаев.

В 1947 году, когда племянница известного чеченского писателя Саида Бадуева Селима, переехавшая жить в Европу, стала стюардессой, реакция была абсолютно такой же, рассказывает Муса: «Волна возмущение была очень сильной, люди говорили, что не может чеченка быть стюардессой. Однако сейчас мы говорим об этом с гордостью. Времена меняются».

Каждую пятницу Джабраил, Ислам, Сулумбек и Тамерлан идут в мечеть на коллективную молитву. По дороге они встречают местных мусульман, которые поздравляют Ислама с подписанием контракта с Versace.

«Чаще всего мне мои друзья говорят, мы очень рады, Машаллах [«На то была воля Аллаха»], брат», — говорит Ислам.

Длинная юбка, кеды и платок. Что носят в Чечне

Мира Висханова, модель, директор модельного агентства в Грозном:

В Чечне каждый, кто сшил десять нарядов, считает себя дизайнером. Но здесь есть всего несколько дизайнеров, которые хорошо себя зарекомендовали, участвуют в показах, делают модные съемки. Модниц чеченская одежда интересует больше, чем наряды из-за границы, потому что наши дизайнеры знают, что нужно чеченским женщинам. Они рисуют эскизы не только для продажи в магазинах, но и по индивидуальным заказам, и если женщина не соответствует стандарту 90-60-90, она может обратиться к дизайнеру и заказать понравившуюся модель своего размера.

Это главный секрет популярности чеченских модельеров. Чеченские дизайнеры не шьют вещи партиями, как делают магазины, они чаще шьют индивидуально.

Сейчас мы используем все технические возможности XXI века для привлечения внимания, и главный инструмент, конечно же, «Инстаграм». Эту платформу эксплуатируют визажисты, модели, фотографы. И людям кажется, что если они попали в эту среду, то все — корона на голове. В их глазах это легкий и быстрый доступ к славе. Делать тебе ничего не надо, не надо пять-шесть лет учиться, ты просто закинула пару красивых фотографий в инстаграм, пару неудачных или извращенных фоток — и всё: лайки, накрутка, подписчики, всем интересно, что ты за личность. Но проблема в том, что такие звезды быстро зажигаются и так же быстро гаснут. Потому что любая профессия требует много времени и сил, если хочешь быть лучшим. Мода на лайки в инстаграме пройдет, в профессии останутся те, кто прошел огонь, воду и медные трубы. 

Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week

Для чеченских мужчин мода не так актуальна, как для женщин. Можно закрыть глаза на то, как девушки выставляют свои фотки и выпячивают губки, но в том, что касается мужского стиля, у нас строгий менталитет. Чеченский мужчина — это такой брутальный альфа-самец, который не может себе позволить всякие няшности. И если парень выставляет какую-нибудь нежную фотографию, другие альфа-самцы начинают его задевать, осуждать, атаковать. Его осуждают мужчины, его осуждают женщины, семья и все остальные. Иногда мне кажется, что если бы не строгие обычаи, парни реализовывали бы себя в творческих профессиях и делали бы это лучше, чем девушки. Но я понимаю, что, во-первых, нам не нужна конкуренция, а во-вторых, нам нужны мужики — мы же для них делаем себя красивыми. А какой смысл делать себя красивыми, если мальчики сами будут красивые?

Чеченские дизайнеры сейчас шьют не настолько закрытую одежду, как раньше. Их можно понять: они хотят расширяться. Они ведь могут постоянно работать только на одну аудиторию. Это неинтересно, смысла нет ограничивать себя, когда можно зарабатывать больше. Но при этом нельзя забывать о том, что у нас не носят открытое и короткое.

Если сравнивать моделей за пределами Чечни и наших, то в других странах и регионах это действительно профессия: девочки стараются, голодают, тренируются. Мы сейчас здесь только пытаемся дойти до профессионального уровня. Есть еще один нюанс, который нас отличает: в силу менталитета и каких-то обычаев рабочие и личные отношения у нас переплетаются. То есть у нас не возьмут модель на работу, если дизайнер с ней не дружит. У нас здесь может случиться так, что модели работают бесплатно, потому что дизайнер подобрала их из своего круга знакомых. Она не готова хорошо заплатить и нанять хороших моделей. Зачем, если можно сделать показ среднего качества, но бесплатно?

Нам есть куда стремиться и куда расти. Наше высокомерие и тщеславие не всегда позволяет нам произнести это вслух, но на самом деле это так. 

Роза Махагова, модельер:

В чеченской семье, когда девушка выходит замуж, к ней приковано все внимание окружающих. Гости наблюдают, как она сервирует стол, соседи смотрят, во что она одета, всем интересно, какое у нее приданное и как оно было упаковано. Когда у нас не было стиральных машин, девушка стирала постельное белье вручную, и всем было интересно, как она его повесит: считалось, что это показывает, какая из девушки получится хозяйка. Для вайнахов всегда была важна эстетическая сторона всего, что они делают. А для эстета самое важное — это внешний вид. Поэтому сейчас, когда у нас есть возможность, мы окунулись в мир моды, дизайна, украшений. Есть известная поговорка — «по одежке встречают, провожают по уму», у нас же по одежке встречают, по уму разговаривают, а провожают тоже по одежке.

В чеченском языке есть понятие «йахь» — соревнование в благородстве друг с другом: нам очень важно выглядеть достойно и хорошо. И неважно, какой у человека доход, президент он или простой рабочий, — он обязан выглядеть достойно, красиво. Например, как бы голодна я ни была, я не могу сесть за стол, если на столе беспорядок. Для меня важно не просто поесть, а сделать это красиво.

В детстве я увлекалась языками и литературой. Но это были 90-е годы, сложное время, началась война, все дороги к заработку были закрыты. И мы с сестрой начали шить. Мне было 15 лет. Во время войны у нас не было света, газа и воды, но женщины все равно заказывали платья. Мы в экстренном порядке переделали все наши электрические машинки на ножные, брат соорудил на улице печку на дровах, на которой мы грели утюг с отрезанным шнуром. Люди уносили вещи с сильным запахом гари, но довольные: «Ничего страшного! Мы постираем!»

В конце концов я решила, что шитье — это профессия, которую я не выбирала, но которая выбрала меня. И сейчас у меня собственная линия одежды, свой бренд.

В Чечне большинство дизайнеров работает без профильного образования; в Грозном для них есть только один колледж, и чтобы получить образование в этой сфере, наши девушки уезжают в другие города и страны. А так как наш менталитет не позволяет им ехать одним, то приходится уезжать целыми семьями, и родителям нужно зарабатывать, чтобы дать достойное образование своим дочерям. Поэтому чаще всего наши дизайнеры — это люди, которые научились шить у старших: шили их мамы, бабушки, тети, они росли в этом, их рожали чуть ли не за швейными машинками.

Сейчас у нас мирно, но времени на развитие было очень мало: после каждой войны нам приходилось начинать с нуля, поэтому в дизайнерской сфере у нас нет единой базы. У российских дизайнеров были институты, и они как будто связаны одной паутиной: у всех просматривается какое-то общее направление, похожие идеи, принты, вышивки, а в Чечне у каждого свое видение. С одной стороны это хорошо, но приводит к тому, что мы совершаем много ошибок.

Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week

Фигуры кавказских женщин резко отличаются от славянских и европейских стандартов. У европейских и славянских женщин фигура напоминает перевернутый треугольник, тогда как у кавказских женщин — обычный треугольник. Брюки на европейских женщинах смотрятся намного логичнее, потому что у них широкая талия, узкие бедра, ноги длиннее. У наших женщин талия уже — когда-то считалось, что талия должна умещаться в серебряный пояс, который передавался от бабушки к внучке. Даже сейчас, когда молодые чеченки предпочитают закрытую одежду, талия подчеркивается.

Мужчины в плане моды такие же капризные, как женщины, но я пока не видела мужских коллекций, кроме тех, что выдает Дом моды «Фирдаус». Для мужской моды требуется более серьезное оборудование — там не такие парогенераторы, которыми мы пользуемся, нужны большие профессиональные прессы, — хотя есть и свои, местные причины. Я как-то купила брату футболку по своему вкусу — яркую, с принтами. Брат посмотрел на подарок и сказал: «Роза, в следующий раз, пожалуйста, купи футболку без мультфильмов». Думаю, эта фраза применима ко всем мужчинам в Чечне: они не воспринимают внешний вид и яркость, как мы. Нам это в радость, а они более сдержанные, они главы семей, и у них другие ценности. Традиций и обычаев никто не отменял.

У нас сейчас долгий период мирной жизни, мы можем себе позволить заняться любимым делом. Если нас еще лет 10–15 оставят в таком же положении, то мы сможем дойти и до Нью-Йорка, и куда угодно. В принципе, мы уже дошли! Наши девочки для многих модных домов работают, от Грозного до Парижа. Был такой случай: девушка шла по нашему грозненскому рынку, зашла в бутик, который торговал дорогими платьями из Франции, увидела платье и сказала: «О, это платье я сшила!»

Темирбулат Хасанов, модель, актер, певец:

Я работаю в театре и выступаю на сцене, и мои первые фотосессии были сделаны в 2009 году для местного глянцевого журнала. Это была реклама магазина масс-маркета, и после этого другие магазины стали предлагать мне поработать моделью. Я сразу согласился, потому что у меня не было качественных фотографий, а для актера это очень важно, ведь я публичный человек. У людей всегда есть интерес к тому, во что одеваются артисты, а у меня с детства был интерес к сцене.

Не все чеченские парни согласны сниматься в качестве модели. Я знаю много чеченских ребят, которые считают, что фотографироваться — это не мужское дело. Есть и те, кто сначала осуждал мое решение работать моделью, но, увидев фотографии, поменяли мнение.

Имея страничку в «Инстаграм», можно продать абсолютно все в кратчайшие сроки. Одеваться у нас всегда любили, и теперь, когда нет войны, когда есть возможность заниматься любимым делом и, самое главное, возможность быстро продать свою продукцию, люди используют все возможности. Фотография, мода, дизайн — это направления, которые очень быстро развиваются в Чечне. У нас даже есть шутка: в чеченском инстаграме каждый второй — дизайнер, каждый первый — фотограф, работающий на дизайнера.

Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week

Тот факт, что я чеченец, никак не влияет на карьеру модели. Я рекламирую одежду, которую привозят именно для моих соотечественников. Например, к нам не привозят шорты или слишком узкие брюки. Наши чеченские дизайнеры не предлагают ничего выходящего за рамки, а если бы такое предложение было, я бы не согласился участвовать, потому что для меня важно мнение окружающих. Однажды я был свидетелем того, как один из певцов чеченской эстрады вышел на сцену в костюме в блестках. Ничего особенного, но это смотрелось слишком нелепо на фоне строгости, которую соблюдают в одежде наши мужчины. В общем, парня все раскритиковали. Мы пока не готовы к такому.

Мужская мода в Чечне будет развиваться очень медленно. Мы живем, соблюдая традиции, которым много лет. Внешний вид мужчины напрямую связан с ними. В этом смысле нам повезло, потому что, на мой взгляд, тенденция мировой мужской моды — это возврат от коротких узких брюк к более классическому стилю. Я люблю классику, а если в моде будут только шорты, то с карьерой модели будет покончено. 

Мадина Багатаева, ведущий и организатор праздничных мероприятий:

Главная тенденция в чеченской моде сейчас — это религия. Многие женщины надели хиджаб. Нельзя сказать, что абсолютное большинство девушек укрылись с головы до ног, но это все-таки главный тренд последних лет. Особенно это касается людей, которые имеют отношение к сцене — это связано еще и с требованиями, которые выдвигают организаторы публичных мероприятий. Если сравнить с тем, что происходило на чеченской сцене 10 лет назад, мы увидим огромную разницу. Сейчас все выглядит намного скромнее, красивее. Артисты, певцы, актеры — это люди, с которых прежде всего берут пример, и рынок реагирует на это. В чеченских магазинах одежды большинство нарядов — длинные яркие платья, расшитые головные уборы. Мы одеваемся так не потому, что у нас только хиджабы в магазинах продают. Наоборот, продавцы привозят то, что больше всего спрашивают. Всего несколько лет назад магазин исламской одежды в Грозном было очень сложно найти.

Я сама ношу хиджаб. Я человек жизнерадостный. Люблю красиво одеваться, менять наряды, ходить на концерты, встречаться с друзьями. Хиджаб не только не мешает мне оставаться в тренде, но даже помогает. Есть масса вариантов с модными принтами на платьях, с подбором цвета и фасона.

В последние годы исламская одежда стала популярной по той простой причине, что о религии можно говорить открыто. Моя мама рассказывала, что в советское время обсуждать религию было опасно. Мы и сами помним время, когда тема ислама была табуирована. Сейчас по местному телевидению, на радио много говорят о религии. Детей все больше воспитывают по канонам ислама. Информация стала доступной. Если есть сомнения в том, правильно ли ты одеваешься, можно просто зайти в муфтият и спросить у образованного в этой сфере человека. Во время проповеди в мечети об этом рассказывают мужчинам, мужчины рассказывают своим женам, сестрам, дочерям и так далее.

Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week

При этом молодежь в Чечне такая же молодежь, как и во всем мире. У каждого свой вкус в одежде. Никакого стеснения мы не испытываем. Кто предпочитает классику, тот выбирает красивый хиджаб, в котором максимум два цвета. Кто любит более спортивный стиль одежды, тот сочетает длинные юбки с кедами или кроссовками. При этом платок не только не портит наряд, но и украшает его, если надеть соответствующим образом.

Если говорить о праздничной одежде, то, например, на свадьбах сейчас абсолютная мода на национальный стиль. В последнее время почти каждая невеста выбирает закрытое свадебное платье с национальным принтом и серебряным поясом. Спрос на традиционные наряды к праздникам так велик, что при чеченской филармонии открыли ателье для пошива спецзаказов. В одежде преобладает орнамент, вышивка, узоры в вайнахском стиле.

Вообще, религиозная тематика и желание вернуться к традициям очень заметны в том, как мы одеваемся, выглядим и ведем себя каждый день. Это видно даже по школьной форме. Например, девочки в подростковом возрасте уже не носят коротких юбок. Я помню свой выпускной вечер 10 лет назад: все девочки были в коротких юбках и с бантами. Сейчас вы этого не увидите. В выпускных классах нет девушек, которые не носят хотя бы маленькую косынку на голове. Это скромно и красиво, на мой взгляд.

Чечня, где женщины боятся мужчин, мужчины — друг друга, и все — Рамзана • Звезда

Я посетила Грозный в составе блог-тура журналистов и блогеров. Мы прилетели на круглый стол, посвящённый домашнему насилию в чеченской культуре. В Чечне меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Я оказалась в какой-то другой России, где действуют свои законы, и где я — чужак. Ниже будет отчёт об этой поездке.

Фото: Екатерина Воронова

Самолет кружит над Грозным около часа: капитан сообщает, что из-за плотного тумана разрешение на посадку не дают. В итоге мы приземляемся в аэропорту «Магас» в соседней Ингушетии, здесь небо чистое и по-весеннему высокое. Единственный гражданский аэропорт республики больше напоминает автовокзал — маленький, с небольшой столовой и парой сувенирных магазинчиков внутри. Для прилетевших нашим рейсом организовывают трансфер, но надо ждать, когда автобус приедет из Грозного. Мы пытаемся вызвать Яндекс.Такси — безрезультатно. Берем местное — то, что стоит у аэропорта.

Ехать до Грозного 40 минут, таксист, бородатый и улыбчивый мужчина, просит тысячу за четверых — мы соглашаемся и грузим чемоданы в багажник. В салоне громко играет музыка — какая-то песня на ингушском. Я смотрю в окно на поля и горы, наслаждаюсь тёплым ветром из полуоткрытого окна. На въезде в город стоят двое мужчин в военной форме, в руках у них автоматы. Я пытаюсь незаметно сфотографировать их, но на ходу не выходит. К слову, в самом городе тоже много вооружённых постов.

Фото: Екатерина Воронова

В Грозном нас должна была ждать девушка Халифа (имя изменено по просьбе героини) и рассказать об основных правилах безопасности. «Некоторые из них могут показаться странными, но не пренебрегайте ими», — предупредил нас организатор тура. Но так как Халифа встречала нас в аэропорту Грозного, увидеться с ней сразу по прилёту не получилось.

Фото: Екатерина Воронова

До гостиницы добираемся без происшествий, в городе, действительно, стоит туман. Такой плотный, что с трудом угадываются очертания домов. На ресепшн лежит вот такая инструкция с правилами посещения Грозного:

Женщинам в Чечне не рекомендуется носить короткие юбки, просвечивающие вещи, одежду с глубоким декольте и майки, обнажающие живот. Им не следует спрашивать у мужчин, где находится туалет (и лучше, чтобы они вообще не видели, как вы туда направляетесь). Курить женщинам запрещено, но если потерпеть невозможно, то следует делать это в укромном месте.

Решив не тратить время, мы закидываем вещи и отправляемся гулять по городу, пока не стемнело. Первым делом заказываем такси. Таксист, увидев у кого-то из нас бутылку с водой, интересуется, не алкоголь ли это. Оказывается, в Грозном запрещено распивать спиртные напитки. Купить алкоголь можно только в двух местах с 8 до 10 утра. В кафе алкоголь не продается, а клубов и баров в Грозном нет.

Дикий страх потерять свою национальную идентичность

Я нигде не видела на улицах такого количества портретов Путина. Здесь они повсюду, соседствуют с фотографиями Рамзана Кадырова и Ахмата Кадырова (первого президента Чеченской Республики), или того и другого вместе. Или все они по отдельности. Вот, например, Рамзан на доме рядом с нашим отелем:

Фото: Екатерина Воронова

Мне бросается в глаза одежда местных жителей — вся она тёмных тонов. Большинство женщин в длинных юбках и с покрытой головой. За всё время я замечаю в юбке выше колена только одну женщину. Она явно не чеченка, у неё светлые распущенные волосы и сапоги на каблуках.

Сам Грозный производит двоякое ощущение. Я не разбираюсь в архитектуре, но мне не очень понравилось: в целом всё, вроде как, прилично, нет привычных для Перми ветхих домов. Халифа, с которой мы встретились после посещения мечети, рассказывает, что город был основательно разрушен во время первой и второй чеченских войн и отстроен заново. На главных улицах на стендах можно увидеть фотографии руин, чтобы подчеркнуть контраст — было/стало:

Фото: Екатерина Воронова

«Многим кажется неправильным, что они (власти) не оставляют какие-то здания: либо полностью реконструируют, либо сносят, — говорит Халифа. — Даже молодые люди, которые не видели старого Грозного, они мечтают о нём. Он был зелёный, красивый, было меньше стекла, больше камня, тянет нас в советский Грозный. А сейчас повсюду башни, которые они пытаются впихнуть в каждый угол».

Халифе 25 лет, она ходит без хиджаба, но, как и все остальные чеченские девушки, не носит брюки:

«Чеченские мужчины не любят приезжих женщин, которые носят брюки, потому что они считают, что так те развращают чеченских женщин. Курить на улице нельзя по той же причине».

«Сердца Чечни» — самая большая мечеть Грозного Фото: Екатерина Воронова

Со слов девушки, у чеченцев очень выраженное чувство коллективной ответственности и сильная тяга к традициям:

«Наша коллективная ответственность пока на таком уровне, что её не вышибить ничем. Но меня удивляет, когда среди молодёжи встречаешь сопротивление и тягу к традиционности. Ты же не собираешься уехать в горы и завести овец, ты не собираешься вернуться назад. Когда тебе нужен транспорт — ты покупаешь машину, а не повозку и коня. Есть вещи, которые меняются, и цивилизованные люди принимают их. Есть народности, которые не теряют свою ментальную идентичность, но при этом идут в ногу со временем. Но у нас же — какой-то дикий страх потерять свою национальную идентичность».

Халифа всё ещё живёт с родителями, но родственники девушки настойчиво подыскивают ей мужа:

«Эти поиски начинаются уже с пубертата. Выйти замуж — это основная цель женщины, — говорит она. — Самостоятельной жизни у женщин в принципе нет: либо ты живёшь с родителями, либо ты замужем и живёшь с семьей мужа или с мужем. Редко можно встретить женщину, которая живёт одна. Это осуждается: непонятно, чем она там вообще занимается».

Если женщина уже была замужем и развелась, то она будет рассматриваться мужчиной только на роль любовницы, говорит Халифа. Для брака таких женщин чеченцы не рассматривают — «как это, до меня её кто-то касался?»

Фото: Екатерина Воронова

Я спрашиваю у Халифы про алкоголь: а как же вечеринки и праздники? Алкоголь покупают, чтобы посидеть дома в небольшой компании, объясняет она. Но это всё подпольно, потому что, если узнают, что ты пил, могут забрать:

«У нас это приравнивается к употреблению наркотиков. Никакого протокола они не заведут. Будут держать, сколько захотят. Потом отпустят. Дадут бумажку подписать, что состоялась ознакомительная беседа. Был случай, когда молодые ребята собрались у кого-то на квартире, девочки-мальчики, выпили вина и по глупости, наверное, всё это сняли, видео оказалось в общем доступе. Ребят забрали. Ну, обычное дело, били, беседы проводили, всё такое».

Забрали, били, обычное дело

Я ещё несколько раз за три дня услышу эту странную, режущую слух фразу: «забрали, били, обычное дело». И даже немного привыкну к тому, как буднично Халифа её произносит. Девушка называет это «забрать в подвал». Она говорит, что ей обязательно нужно вернуться домой до десяти вечера, в их семье такие правила.

— Родители беспокоятся, потому что кто-то может пристать к тебе на улице?

— Нет, они беспокоятся, что меня заберут в «подвал».

— За что?

— За что угодно.

— И что они с тобой будут делать?

— Ну, бить будут. Подержат там месяц.

— В смысле, бить???

— Так всегда бывает, если забирают. Об этом не принято говорить между собой и стыдно признаваться.

Я не понимаю, что значит «стыдно».

— У нас многие вещи считаются стыдными, — терпеливо объясняет она. — Если забрали кого-то — это считается постыдным, и нужно скрыть этот факт. У нас нет ни одной семьи, которой бы не коснулась эта участь. Забрать могут вне зависимости от образования и убеждений. Человек может быть очень религиозным, но другого течения, и его могут забрать, он может быть вообще не религиозен, и его всё равно могут забрать. У нашей власти будто уже есть лицензия на пытки.

Зашли погреться в кофейню. Кофе хороший Фото: Екатерина Воронова

Халифа говорит, что в Чечне действует система доносов. Доносчики — чаще всего люди, которые «хотели свалить в ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация)», которых задержали, и произошла перевербовка.

«У нас очень опасно симпатизировать террористам, так же опасно, как быть представителем ЛГБТ-сообществ».

Со своими друзьями девушка общается только в Telegram, у них есть договор — не обсуждать Путина или Кадырова «ВКонтакте», в WhatsApp или в Viber.

«Одного парня забрали за антиправительственные высказывания в интернете. Его больше месяца держали. Обычно происходит так: одного забрали, по его телефону забирают остальных. Потом его отпустили. Но у него очень строгий отец, и его жизнь сейчас под полным контролем. Не знаю, били его там или нет, но обычно оттуда не выпускают ни одного не побитого. Бьют обычно шокером и палками».

Халифа охотно отвечает на все наши вопросы, говорит, что устала бояться. Единственное, просить изменить имя и не делать фотографии.

Про извинения:

— Это обычная практика. У нас на ЧГТРК (Чеченская гостелерадиокомпания «Грозный») все бесконечно извиняются. Пришли к мужчинам и сказали, что вот ваши женщины вас позорят. Их заставили извиняться. Потому что, если к вам придут люди с автоматами или хотя бы просто накаченный человек с бородой, то кто угодно испугается. Извиняются за всё подряд: за неподобающую музыку, за слова, которые не понравились власти или обществу. В интернете таких людей отыскивают, с ними связываются, и они извиняются.

Про шутки над Кадыровым:

— В моем близком кругу мы просто смеёмся над этим. Особенно со слов Пескова, что они не проводили экспертизу. Особенно над оправданиями Кадырова, что мы так ребёнку говорим: «я тебя убью». Во-первых, это не нормально — так говорить ребёнку, во-вторых, насколько я знаю, угроза убийства — это уголовное преступление. Это уж точно не оправдание главе республики, который знает специфику региона и то, как его слова могут трактоваться.

— У нас бывший мэр города, племянник Кадырова, бил людей электрошокером. Его так и называют — электрошокер. А что остаётся людям? Только смеяться, только прикалываться, придумывать всякие шутки. Но это всё между собой.

Про Путина:

— К Путину относятся так же, как к Кадырову. Если любят Кадырова, то однозначно любят Путина. Я тебе могу сказать точную фразу любого чеченца, который согласен на эту стабильность — «лишь бы не было войны». Для них эта ситуация терпима, если нет войны. У всех дикий страх, что девяностые могут вернуться. За Путина они пойдут голосовать только потому, что боятся хаоса революции перемен и войны.

Собственно, круглый стол

Я, если честно, даже не знаю, что мне написать про круглый стол, из-за которого мы и оказались в Чечне. Его организатор — ресурсный центр помощи женщинам «Синтем». Программный координатор Инна Айрапетян говорит, что приглашала многих мужчин, в том числе и из администрации, но пришло только двое. А говорил (ну как говорил, кричал) один — Сайпуддин Гучигов, журналист и основатель дискуссионного клуба «Слово».

Если вкратце, его почти часовой эмоциональный монолог — о том, почему он запрещает своей 19-летней дочери иметь сотовый телефон. Потому что имеет право. Потому что все беды — из-за телефона. Так он бережёт её от ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация) и от мужчин, а себя — от позора. Он то и дело вскакивает, в возбуждении размахивает руками, переходит с русского на чеченский и обратно. Говорит, что против закона о домашнем насилии, что в Чечне действуют чеченские законы, а не российские, и что все здесь присутствующие это понимают. Говорит, что если надо, весь город вырежет за свою семью.

Фото: Екатерина Воронова

Женщины реагируют на него, как на разыгравшегося барского дитятю. Типа, ну что поделаешь, мужчины — такие мужчины. Возражать пытаются единицы, но у них не получается. Когда мужчина заканчивает, он встаёт и выходит. Женщины же ещё долго говорят про традиции, про то, что если жить по Корану, то всё будет хорошо и правильно, про то, что мужчина может ударить женщину, но полой своего халата и только ради воспитания, и всякое такое. Ещё на полном серьёзе говорят, что в Чечне нет геев.

Чтобы как-то приблизиться к теме разговора, я спрашиваю:

— А что будет, если женщина изменит мужчине?

— Этого не может быть, — говорят они.

— Её убьют, — тихо отвечает из угла одна молодая чеченка. — Или родственники мужа или её семья.

— И что им за это будет?

— Ничего. Скажут, что компотом подавилась, — уже смелее подхватывают остальные.

— А что будет, если изменит мужчина?

Одна из женщин, уже в возрасте, улыбается снисходительно и объясняет:

— Ну покажите нам мужчину, который не изменяет. Всем известно, что мужчины полигамны, у них это в крови.

Молодые девушки с этим не согласны, они говорят, что не хотят себе таких мужчин, но их особо никто не слушает. Правда, в конце все присутствующие в зале поднимают руки в поддержку нового закона.

Позже Халифа рассказывает, что если женщину ловят на измене, то происходит убийство чести. И такому мужу ничего за это не сделают. Её родственники не заявят в полицию, потому что это позор. Или её муж может передать её родственникам, и тогда они могут убить её сами.

«У нас был случай, когда мужчина без объяснений причин всадил пулю в двоюродную сестру. Его спрашивают: за что, ведь это могли быть просто слухи? На что он ответил, что она виновата в том, что позволила этим слухам расползтись. И ему ничего не было. Если изменяет мужчина, то его могут застыдить: мол, какая у тебя классная жена, а ты её не ценишь, типа — ты дурак. Был случай, что муж бил жену, соседи об этом знали, родственники не хотели, чтобы она разводилась с мужем, потому что у нас развод считается нежелательным, все будут косо смотреть. В итоге он так её бил, что убил, и мёртвую женщину нашли её дети, шести и трёх лет. Его забрали, завели дело, даже срок дали, но самый минимальный».

А об обычных побоях никто заявлять не станет, только если будет угроза смерти, уверена Халифа. Она говорит, что даже если закон о домашнем насилии будет принят, чеченская женщина никогда не пойдет в полицию.

«Скажут: ну кто не бьёт свою жену? У нас это считается не избиением, а воспитанием. Молодых, кто из-за насилия разводится, осуждают. Типа, вот ударил один раз и всё, развод. Говорят: меня муж бил и ничего, и ты терпи. Даже с какой-то гордостью заявляют, что терпели побои от мужа».

Главное, чтобы потом извиняться не пришлось

После круглого стола мы долго гуляем по вечернему Грозному. Один из участников команды, ЛГБТ-активист, решает сфотографироваться с радужным флагом. Мы осматриваемся по сторонам, дожидаемся, когда рядом не будет людей, делаем фото и быстро прячем флаг в рюкзак.

Когда возвращаемся в гостиницу, этот человек пишет в общий чат, что в наше отсутствие ноутбук, который оставался в номере, доставали из чехла.

— Это точно? — спрашивает кто-то из наших.

— Точно. Я всегда кладу его одинаково. А сейчас он перевернут.

Мы договариваемся, что каждый проверит свои вещи. Договариваемся без необходимости не покидать номер и не отключать звук сообщений. На случай, если будут стучать в дверь — не открывать. Сообщить об этом в чат. Остальные участники должны тут же прийти к номеру и фиксировать происходящее на камеры телефонов. На случай, если всё обойдется, завтракать всё равно идём вместе и вместе покидаем гостиницу.

Я проверяю, на месте ли вещи, и отключаю холодильник (он так неожиданно и громко врубается, что я каждый раз вздрагиваю). Ещё я беру стул и крепко фиксирую им ручку входной двери. Гашу свет и осторожно отодвигаю занавеску. Оцениваю ситуацию на случай побега: мой номер находится на третьем этаже, окно выходит на крышу пристройки, прыгать высоковато — метра два, а балкона нет. Я начинаю заметно нервничать и решаю сообщить в редакцию, где сейчас нахожусь. Коллега шутит — «главное, чтобы потом извиняться не пришлось». Но мне не смешно. Не знаю, может быть, это похоже на паранойю, но в Чечне мне было по настоящему страшно.

Утром за завтраком мы посмеиваемся друг над другом, показываем фотки своих баррикад. Несмотря на то, что всё, вроде как, спокойно, мне хочется поскорее убраться из гостиницы. Но улететь вовремя не получается. Из-за тумана рейс задерживают, а потом и вовсе отменяют. Мы решаем ехать в центр, какое-то время проводим в кофейне, которых в Грозном ну очень много. Вскоре Аэрофлот сообщает, что вылететь можно тем же путем, что мы прилетели — из Ингушетии. Берём такси и валим.

Фото: Екатерина Воронова

О лобовое стекло в такт музыке бьётся портрет чеченского президента, подвешенный на шнурке за зеркало заднего вида. Таксист, показывая Чернореченское водохранилище, также известное как Грозненское море, хвастает, что там есть хороший ресторан, в котором «Рамзан часто обедает». Чуть позже проезжаем небольшую часовню — здесь тоже не обошлось без Рамзана: по словам таксиста, какие-то люди не могли поделить этот кусок земли, тогда Рамзан отобрал участок и построил на нём часовню, «чтоб никому не досталось». Я уже ничему не удивляюсь, молчу и тихо радуюсь, что скоро буду в России, ну то есть в Москве.

***

Как только самолёт сел в Шереметьево, я почувствовала большое облегчение. До этого я никогда не испытывала ничего подобного. Конечно, мне бывало страшно в путешествиях. Например, в Дели, когда в наш номер ночью ломились пьяные индийцы. Один из них пару часов назад сам нас туда и заселил. Но тогда я боялась конкретных мужчин и могла попросить помощи у других людей. В Грозном же чувство, что Большой Брат следит за нами, не покидало меня меня ни на минуту.

На следующий день мне позвонила мама, я делилась впечатлениями, она говорила: «Ну у нас вроде бы не так, или мы, простые люди, этого не чувствуем». А я думала, что чувствую. Когда задумываю очередной текст и боюсь — «а кабы чего не вышло», «а вот это, пожалуй, лучше и не писать». В Чечне этот страх стал большим и мерзким. Он точно такой же, как и у нас. Только сильнее и от этого просто отвратительный.

Чечня, в целом, красивая. Грозный — чистый и богатый город, по-новогоднему в огнях и оленях.

Но я не советую.

Русская женщина, которая переехала жить в Чечню

В Грозном я также работала в одной из крупнейших торговых компаний республики, но не совсем вписалась в коллектив. Во-первых, из-за того, что я русская, а во-вторых, потому что всегда говорю правду и в лоб, — а чеченцам это не нравится, им нужна корректность и похвала.

В Грозном много компаний, которые урвали денег во время строительства города после Первой и Второй чеченских войн. В свое время они легко заработали деньги, а сейчас их финансовая подушка кончается. Мое мнение таково: если в соседнем регионе откроются филиалы крупных торговых сетей, таких как «Леруа Мерлен», «Икея» и прочие, все местные компании разлетятся в пух и прах. В день мы совещались по четыре часа, и на одном из совещаний у меня не выдержали нервы: «Ребят, вас семь братьев, а я одна». Чтобы вы понимали: на утверждение обсуждение одного вопроса мы тратили по три-четыре дня.

Бизнес в республике, чаще семейный, что мне не очень нравится. Это примерно так же, как руководитель — трехголовый Змей Горыныч, и каждая голова желает своего. Идти в государственную структуру тоже нет желания. Я не хочу быть связана по рукам и ногам. Да, на госслужбе можно добиться квартиры, но тогда ты становишься рабыней Рамзана Ахматовича. Не лично, конечно, но через посредников. Все равно пришлось бы по каждому его чиху подскакивать. У нас тут жила девочка (речь идёт о журналистке, которая проводила свадьбу 17-летней Луизы Гойлабиевой и начальника РОВД Ножай-Юртовского района Чечни Нажуда Гучигова. — Прим. ред.), которая работала на радиостанции. Недавно она уехала в Ижевск, хотя ей дали в Грозном квартиру. Не думаю, что она бы уехала, если бы здесь ей все нравилось.

Конечно, можно найти работу в Грозном, но я предпочла работать удаленно из дома. Обычный мой день связан с компьютером. Могу выбраться вечером по городу погулять, но это бывает крайне редко. Ну и занимаюсь ребенком: приготовить покушать, сделать уроки, вечером — семейная традиция, чай у соседки. Летом я практически не бываю в Чечне и путешествую.

С режимом Кадырова я не сталкивалась, на меня он не распространяется, и я чувствую себя абсолютно свободно. Национальной травли нет, если бы такое было, я бы дошла до Рамзана. Никаких историй про похищения я не знаю. Конечно, родственникам Кадырова позволено больше, чем другим. Многие мои знакомые приближены к нему. Порой они выражают мне свое недовольство. Но, понятное дело, со мной они могут так открыто говорить, а ни с кем другим не могут. Они понимают, что дальше меня это никуда не уйдет. А что они говорят, я не расскажу.

Возможно, я уеду из Грозного, но все-таки хочу остаться на Северном Кавказе. Мне очень нравится Нальчик, даже есть мысль о переезде, но в силу происходящего в настоящее время межнационального конфликта между кабардинцами и балкарцами я отложила эту мысль.

Грозный | The Aftermath Project

Прогуляйтесь по проспекту Путина, главной улице Грозного, с сияющими мраморными фасадами, внимательно посмотрите на длинноногих мусульманок, выходящих из салонов красоты, мужчин на новеньких внедорожниках, и вы никогда не поверите, что это место был нивелирован российскими воздушными и артиллерийскими атаками менее десяти лет назад. Пауза. Подождите, чтобы отпраздновать мир, новую жизнь: внутри, за свежевыкрашенными бледно-розовыми стенами, ненависть и отчаяние все еще исполняют свой печальный танец.Разрушенные надежды и мечты — раны Чечни остаются открытыми, как глубокие лужи, отражающие высокое небо за огромной центральной мечетью. Никакие модные, недавно открывшиеся суши-бары, никакие агитационные плакаты с изображением президента Чечни Рамзана Кадырова на каждом здании не могут скрыть одиночества Грозного.

Слой за слоем документальный проект «Грозный: девять городов» срывает завесу, чтобы вы могли раскрыть, что на самом деле происходит в сложной жизни чеченской столицы. Вдохновленные романом Торнтона Уайлдера «Теофил Север», где рассказывается о многих городах в одном, авторы демонстрируют различные скрытые, но все же ключевые аспекты человеческой жизни в послевоенном Грозном, городе, построенном на месте массовых захоронений двух кровопролитных войн.Девять тем (или девять городов) проекта посвящены нации, веками пытавшейся вырваться из-под контроля Москвы, пронизывают непреодолимые усилия чеченцев в поисках собственного пути к счастью.

Город Памяти отражает неувядающую историю почти 300 000 человеческих жизней, уничтоженных двумя недавними войнами. Москва поклялась победить чеченских мирных жителей, восстановив их разрушенное общество, но, похоже, в основном была заинтересована в лояльности Чечни Кремлю и в разграблении природных запасов Города нефти.

Город войны показывает, что Грозный, что переводится как «ужасающий», никогда не переставал дышать войнами, насилие находило новые цели. После того, как с его улиц исчезли российские танки, россияне изолированы в Городе незнакомцев. Чеченские террористы-смертники нападают на чеченские общественные места, чеченская полиция задерживает чеченских мирных жителей за участие в радикальном исламском подполье, разрывая Город войны.

Борясь с насилием, как с дождем и снегом, город примеряет суфийскую идентичность: новые мечети, новые законы шариата появляются в каждом квартале Города религии, его улицы переименовываются в честь суфийских шейхов.Открытые женские головы даже на уличных рекламах, должно быть, стыдно для чеченских мужчин, поскольку местное телевидение апеллирует к Городу мужчин. Мужчины, гордящиеся своими черными BMW, штурмовыми винтовками и остроконечными черными туфлями, запрещают появляться в общественных местах обнаженным женщинам. Город женщин, как симфония красоты, представляет собой самое привлекательное лицо Грозного.

С большим авторитетом из Москвы, президент Чечни Рамзан Кадыров, бывший боец ​​повстанцев, известный тем, что заставляет замолчать разоблачителей, создает Город слуг с огромной армией своих поклонников, стадионами, полными людей, скандирующих его имя, и хрониками Ramzan News TV, освещающими его ежедневную жизнь. рутина.Боготворение одного лидера никогда не было традиционным понятием для чеченского общества. Исторически сложилось так, что многие чеченские кланы строили каменные башни на своей земле, что являлось символом стабильной защиты и уверенности в себе. В сегодняшнем Городе Нормальности мужчины и женщины, измученные более чем пятнадцатью годами мерзких боев и самоуничтожения, покрывают полы в своих новых кирпичных домах толстыми яркими коврами, устраивают пиршества и танцуют на многолюдных свадьбах в самом лучшем виде. красивая одежда, возможность насладиться счастливыми моментами, прежде чем новые проблемы ворвутся в их грозный город.

Текст Анны Немцовой, московского корреспондента Newsweek и Daily Beast.

Незаменимый г-н Кадыров? Вопросы о здоровье чеченского лидера вызывают новые вопросы о будущем региона

Слухи о смерти Рамзана Кадырова из-за коронавируса могли быть преувеличены.

Однако вопросы о политическом будущем чеченского лидера и о двух десятилетнем подходе Кремля к региону Северного Кавказа остаются.

Сообщается, что на прошлой неделе 43-летний Кадыров был госпитализирован в московскую клинику для лечения от COVID-19, болезни, вызванной коронавирусом.

Пять дней анонимных отчетов, опровержения со стороны его союзников и молчание самого Кадырова добавили тайны.

26 мая он появился на фотографиях и видеозаписях, опубликованных региональным государственным телеканалом и показанных на митинге в столице Чечни Грозном, впервые после сообщений о его госпитализации.

26 мая Кадыров председательствовал на митинге в Грозном, впервые после госпитализации.

На фотографиях, опубликованных в его официальном Telegram-канале, Кадыров сидит за круглым столом, встречается с правительственными чиновниками, многие в масках, все сидят на некотором расстоянии от него.Кадыров был без маски.

Позже, 27 мая, видео было размещено на аккаунте Ахмеда Дудаева, союзника Кадырова и главы телекомпании Чечни. В видео Кадыров обсуждает свое здоровье, говоря: «Даже если я заболею, миллионы людей тоже заразятся. Тысячи умерли. Кто я? Не человек? Разве я не имею права болеть? Дон» «Разве я не имею права принимать таблетки и укреплять свою иммунную систему? Я абсолютно здоровый человек».

Для тех, кто внимательно следил за политикой Северного Кавказа и политикой Кремля, главный вопрос заключался не в том, действительно ли Кадыров серьезно болен; Речь шла о том, что происходит с Чечней, когда Кадыров в конечном итоге уходит из власти.

«Понятно, что люди обеспокоены», — сказала Светлана Ганнушкина, ветеран правозащитников, известная своей работой с беженцами, спасающимися от войн в Чечне. «Люди могут лично иметь разный опыт в отношении [Кадырова], но всех беспокоит его отсутствие и то, что будет дальше».

Более того, это второй раз за пять месяцев, когда Кадыров внезапно исчез из поля зрения, и для врагов Кадырова в Кремле или где-либо еще это еще одна причина планировать дальнейшие действия.

«Рамзан является источником сильного раздражения» для одного сегмента российской политической элиты, — сказал Алексей Малашенко, давний московский эксперт по Северному Кавказу и Центральной Азии. «В федеральном центре им надоели, но никто не знает, какой будет альтернатива».

Чеченизация

Вторая чеченская война, сопровождавшая первоначальный срок президентства Владимира Путина в 2000 году, ознаменовала другую стратегию Кремля в борьбе с повстанцами и радикальными исламскими боевиками.Новая стратегия получила название «чеченизация» — по сути, позволяя местным чеченским силам играть ведущую роль в ведении войны.

Ахмад Кадыров, муфтий, сражавшийся с российскими правительственными войсками во время первой войны 1990-х годов, был назначен политическим лидером для «чеченизации». Он был избран президентом региона в октябре 2003 года, но прослужил всего семь месяцев, прежде чем был убит в результате взрыва бомбы в мае 2004 года.

Ахмад Кадыров (слева) с сыном Рамзаном в марте 2004 г.

В феврале 2007 года младшему сыну Кадырова Рамзану исполнилось 30 лет, и он сменил временного лидера, назначенного после убийства Кадырова.

Политика «чеченизации» также включала в себя осыпание обедневшего региона федеральным финансированием в качестве способа поднять экономику, снизить неизменно высокий уровень безработицы и подкупить лояльность чеченских элит.

После своего избрания Кадыров руководил масштабной реконструкцией Грозного, разрушенного бомбардировкой, в основном российскими войсками. Безработица резко упала, хотя большинство рабочих мест приходилось на государственный сектор, зависящий от трансфертов из федерального бюджета.

Кадыров также создал военизированное формирование под названием «кадыровцы», которое фактически стало его собственной армией.Силы были обвинены в грубых нарушениях прав человека , включая похищения, убийства и даже коллективные наказания, в результате чего целые деревни или семьи становятся жертвами предполагаемых преступлений одного человека.

В 2017 году правозащитные группы и репортеры задокументировали кампанию чеченских властей, направленную против геев и бисексуалов. Кампания , известная как «чистка геев» , вызвала возмущение международной общественности и поставила Кремль в неловкое положение, хотя он и пытался преуменьшить значение этой кампании.

На вопрос интервьюера о предполагаемой чистке Кадыров ответил: «У нас здесь нет таких людей. У нас нет геев. Если есть, возьмите их в Канаду », — сказал он.

«Отведите их подальше от нас, чтобы у нас не было их дома. Чтобы очистить нашу кровь, если они здесь есть, возьмите их ».

Кадыров также не терпел критики ни в свой адрес, ни в адрес Путина. В 2019 году он угрожал убить, заключить в тюрьму или преследовать людей, которые анонимно оскорбляют других в Интернете.

COVID-19

Ранее в этом году, когда пандемия коронавируса охватила всю Россию, Кадыров преуменьшил потенциальные опасности. 11 марта он сказал чеченцам, что им не следует бояться вируса, предположив, что сам страх смертельно опасен. Тринадцать дней спустя регион объявил о первом подтвержденном случае.

20 апреля Кадыров посетил грозненскую больницу, в защитном костюме и маске для некоторых посещений, а затем, сняв защитное снаряжение, сделал селфи с некоторыми медицинскими работниками.

Кадыров был в защитном костюме во время посещения грозненской больницы 20 апреля … … но потом удалили его и сделали селфи с медицинскими работниками.

Еще позже, когда сообщалось, что некоторые чеченские медицинские работники жаловались на отсутствие надлежащих средств защиты, Кадыров раскритиковал самих работников и отстаивал реакцию правительства области на болезнь.

Затем, 21 мая российские информационные агентства процитировали анонимных официальных лиц, которые заявили, что Кадыров проходит неуказанное лечение.Днем позже Telegram-канал Baza и информационное агентство Интерфакс сообщили, что Кадыров был доставлен в Москву для лечения COVID-19.

Эти сообщения были встречены неоднократными опровержениями со стороны главных лейтенантов и союзников Кадырова в Грозном.

Глава регионального законодательного собрания назвал сообщения «сплетнями». Министр информации области опубликовал в своем аккаунте в Instagram цитату, якобы от Кадырова, которая высмеивает слухи. Но в сообщении не подтверждено и не опровергнуто, что он был госпитализирован.

Примечательно, что Адам Делимханов, двоюродный брат Кадырова и депутат федерального парламента, заявил в своем посте в своем аккаунте в Instagram, что чеченцы обеспокоены Кадыровым и молятся за него.

На видео и фотографиях, опубликованных 26 мая, российские эксперты изучили поведение и внешний вид Кадырова на предмет его состояния здоровья. Мелькновение чего-то, похожего на внутривенный катетер на его правой руке, вызвало новые спекуляции в каналах Telegram и чатах ВКонтакте.На нем не было маски.

Некоторые комментаторы заявили, что Кадыров, похоже, страдает физическим недугом: «человек, страдающий сильным недомоганием ног: бледный, худой, с опухшим лицом, у него одышка и очевидная физическая слабость», — написала Елена Милашина. , корреспондент «Новой газеты», чьи репортажи в прошлом приводили Кадырова в ярость.

Малашенко согласился, что Кадыров нездоров и считает, что страдает от чего-то более серьезного.

По словам экспертов, политическое будущее Кадырова, которое постоянно является предметом спекуляций в гостиной, не обсуждалось до этого года.

В начале апреля, когда российские власти начали ограничивать распространение коронавируса, Кадыров приказал закрыть границы Чечни с остальной частью России. Это вызвало необычный публичный упрек премьер-министра Михаила Мишустина.

Это, в сочетании с кратковременным отсутствием Кадырова в январе, сказал Малашенко, означает, что дискуссии о будущем Кадырова сейчас более актуальны в Кремле.

Политика личности

В сентябре прошлого года, сидя за деревянным столом от Путина, Кадыров ухмыльнулся, описывая восстановление некогда разрушенного войной региона.

«Мы помним, как это было несколько лет назад», — сказал Путин Кадырову. «Ситуация кардинально изменилась благодаря усилиям и талантам чеченского народа, а также вашим настойчивым усилиям».

На вопрос, действительно ли гигантская недавно открытая мечеть была самой большой в Европе, Кадыров улыбнулся и сказал: «Да, это так, и это самая красивая мечеть в Европе» — на этот вопрос Путин ответил, предложив вместо этого одну в Санкт-Петербурге. Петербург, родной город Путина, был красивее.

«Ну, я не могу с вами спорить по этому поводу», — смеясь, ответил Кадыров.

Среди объяснений сохраняющейся власти Кадырова — очевидные личные отношения, которые Кадыров поддерживает с Путиным, что позволяет ему автономно управлять Чечней как своей личной вотчиной.

В Москве «приходящие к власти люди устали от этих неформальных отношений», — сказал Малашенко. «Рано или поздно он уйдет, но никто не знает, что его заменит».

«Будет нестабильность, не будет сепаратизма, маловероятно, что будет гражданская война, но будет серьезная нестабильность», — сказал Малашенко.

Ганнушкина, правозащитница, сказала, что проблема заключалась в том, что Кремль дал Кадырову полную свободу действий, без серьезных проблем или планирования лидерства, построенного вокруг другой личности.

Диктатуры часто уступают место вакууму власти, неопределенности и хаосу; она сказала: «Чеченцы могут устали или бояться Кадырова и его выходок, но они также не хотят возвращения к войне и хаосу», — сказала она.

«Кадыров обладает абсолютной властью даже при принятии медицинских решений», — сказала она.«Все решения принадлежат исключительно ему. Его уход может стать началом хаоса, и нет возможности узнать наверняка. Это типичная ситуация для диктаторов ».

У чеченского лидера Рамзана Кадырова вторая жена, а ее имущество стоит миллионы

ПОЖЕРТВОВАТЬ

Авторитарный лидер Чечни уже давно четко сформулировал свою позицию в отношении полигамии — он с энтузиазмом поддерживает — но мало что известно о том, практикует ли он ее сам.Партнер OCCRP, The Project, обнаружил, что он женился на второй жене, которую он видел на конкурсе красоты 2006 года, когда ей было 14 лет.

Ключевые выводы

• У чеченского лидера Рамзана Кадырова, помимо «официальной», есть вторая жена. Многоженство в Чечне не редкость, но технически противоречит российскому законодательству.
• Вторая жена Кадырова, Фатима Хазуева, занявшая второе место в широко разрекламированном конкурсе красоты 2006 года в возрасте 14 лет, имеет три московские квартиры, зарегистрированные на ее имя, на общую сумму около 5 миллионов долларов.
• Множественные проекты, связанные с Хазуевой, были оплачены Общественным фондом Ахмата Кадырова, одним из крупнейших благотворительных фондов России, носящим имя отца Кадырова. К ним относятся коммерческий реабилитационный центр, управляемый компанией ее матери, а также школа и мечеть, названные в честь ее отца.
• Стоимость недвижимости двух жен Кадырова, составляющая не менее 8 миллионов долларов, более чем вдвое превышает его заявленную зарплату с 2008 года.

В 2006 году правительство Чеченской Республики организовало благотворительный конкурс красоты.

«Мы хотим, чтобы Чечня перестала ассоциироваться с бородатыми мужчинами с автоматами», — пояснил чиновник. «Теперь символом страны станет красивая девушка. Покажем, что мы не хуже других штатов ».

Несмотря на противодействие конкурсу со стороны Духовного управления мусульман Чечни, около 20 участников танцевали, пели, готовили, читали стихи, говорили о своем благочестии, признавались в любви к своей родине и поблагодарили семью Кадыровых — авторитарного правителя Чечни Рамзана Кадырова и его родственников. покойному отцу Ахмату — за руководство.

После этого участники пировали на пышном банкете, на котором присутствовали Кадыров и его охрана. Когда он узнал, что одна из девушек, не прошедших в финал, плачет, он приказал подарить ей золотые часы Chopard, инкрустированные бриллиантами. Когда девушки танцевали традиционную лезгинку , в воздух взлетали рубли и доллары. Присутствовавший на мероприятии журналист «Коммерсанта» подсчитал, что к концу ночи на полу было рассыпано около 30 тысяч долларов.

Победитель конкурса в итоге получил должность в правительстве Чечни и звание «ведущей модели» модного дома Firdaws, принадлежащего семье Кадыровых.Но 14-летняя занявшая второе место Фатима Хазуева получила еще больший приз: теперь она вторая жена Рамзана Кадырова, партнер OCCRP, как стало известно Project.

Хотя формально полигамия в России незаконна, это не редкость в этой южнорусской республике, где большинство населения составляют мусульмане. Согласно исламскому закону, мужчина может иметь четырех жен, если он готов уделять им одинаковое внимание и поддержку, в том числе предоставлять каждой отдельное место для жизни.

Кадыров публично поощрял эту практику.«Я за то, чтобы у мужчины было несколько жен, если они ему нужны и если он может их содержать, чтобы решить демографическую проблему в России», — сказал он.

Кредит: Елена Афонина / ИТАР-ТАСС / Alamy Live News Рамзан Кадыров, глава Чеченской Республики, выступает на открытии мечети Рамзана Кадырова.

Он также оправдал многоженство, ссылаясь на строгие чеченские традиции. «Если молодая девушка или разведенная женщина выходит [с мужчиной], ее брат убивает и ее, и этого мужчину», — сказал он. «Для женщины лучше быть второй или третьей женой, чем быть убитой».

Даже официальная жена Кадырова Медни как-то сказала, что не будет возражать, если ее муж снова выйдет замуж. «Таков мусульманский закон», — пояснила она.

Кредит: Мелик Н.Багдасарян / PhotoLure Фатима Хазуева, будущая вторая жена Рамзана Кадырова, на очередном конкурсе красоты в Армении.

Тем не менее, Кадыров никогда публично не указывал, есть ли у него другие жены. На официальных мероприятиях он появляется только с Медни, с которой у него 12 биологических и двое приемных детей. Однажды информация о неофициальном браке чеченского лидера просочилась в прессу. Сообщается, что местная певица и танцовщица Аминат Ахмадова является третьей женой Кадырова.

Но если есть третий, должен быть и второй. Когда журналисты начали вникать в этот вопрос, они узнали, что брак Кадырова с участницей конкурса красоты широко известен в ее родном селе Махкеты, примерно в 40 километрах к югу от чеченской столицы Грозного. Несколько жителей села подтвердили брак.

Чеченский оппозиционный блогер Тумсо Абдурахманов сказал журналистам, что дружил с братом Хазуевой. Он также подтвердил, что они с Рамзаном женаты.Он вспоминает, что вскоре после того, как они начали отношения, ее брат стал богатеть, перейдя с дешевой русской «Лады» на Porsche Cayenne. (Позднее Абдурахманов бежал из страны после того, как на него напали союзники Кадырова.)

Более того, репортеры обнаружили, что расходы Кадырова на своих первых двух жен намного превышают его официальный доход: стоимость только их недвижимости, составляющая не менее 8 миллионов долларов, более чем вдвое превышает его общую заявленную зарплату с 2008 года.

Не удалось связаться с Хазуевой для получения комментариев.

Через р. Сунжу

В Грозном есть видимые доказательства родства: особняк Хазуевой стоит прямо напротив рабочей резиденции Кадырова в самом центре города. Для удобства и безопасности главы республики русло реки Сунжа было изменено, и теперь резиденция Кадырова стоит на острове, окруженном рвом.

Прямо напротив этой резиденции, на другом берегу реки, стоит роскошный особняк площадью почти 1500 квадратных метров, построенный в конце 2000-х годов, который, как показывают земельные записи, теперь принадлежит Хазуевой.Он расположен на территории почти гектара и может похвастаться открытым бассейном — редкостью в Грозном.

Семьи некоторых наиболее известных лидеров Чечни также владеют недвижимостью по соседству, включая председателя парламента республики. Это запретная зона: начинающего блоггера, снимавшего на видео несколько улиц, недавно приговорили к четырем годам колонии.

Вторая жена Кадырова также имеет жилье в Москве, на ее имя зарегистрированы три квартиры.Все они расположены в новых многоквартирных домах в хороших микрорайонах; их общая стоимость составляет около 5 миллионов долларов.

Хазуевой также принадлежит два парковочных места в многоквартирном доме на Мосфильмовской улице в Москве. У нее там нет квартиры, но есть у его первой жены Медни.

🔗Одна жена, два имени

Согласно документам, Фатима купила парковочные места у некой Медни Мусаевны Мусаевой, у которой она также приобрела одну из московских квартир.Имя и отчество Мусаевой такие же, как у Медни Мусаевны Кадыровой, официальной жены Кадырова. «Мусаева» и «Кадырова» также имеют одну и ту же дату рождения: 30 сентября 1978 года. (Это не ее общеизвестный день рождения, но именно тот, который указан в ее документах.)

На этом перекрестки не заканчиваются. . Часть московской квартиры, принадлежащая семье Кадыровых, была зарегистрирована на Медни Мусаеву, а не на Медни Кадырова, как можно было ожидать.

Мусаева — это не девичья фамилия Кадыровой, то есть Айдамирова.Но нет никаких сомнений в том, что оба имени относятся к одной и той же женщине: журналисты обнаружили, что в паспорте Мусаевой есть фотография Кадыровой.

Жена Кадырова, похоже, использует оба имени. Например, «Медни Кадырова» и «Медни Мусаева» владеют соседними квартирами в многоквартирном доме на Мосфильмовской улице в Москве. Общая стоимость этих двух квартир составляет около 3 миллионов долларов. Тот, который зарегистрирован на Медни Кадырова, отражен в декларациях об имуществе ее мужа, а тот, который зарегистрирован на Медни Мусаеву, нет.

Более менее

Фонд Кадырова

Чечня — один из беднейших регионов России. Тем не менее, московская недвижимость, зарегистрированная на Фатиму и два Медни, стоит около 8 миллионов долларов, что более чем в два раза превышает общий доход Кадырова с 2008 года. Есть также роскошный особняк Кадырова в Грозном, соседний особняк Фатимы и многое другое — стоимость всего этого сложно даже оценить, поскольку свойства уникальны.Чеченский лидер также известен своей привычкой публично тратить деньги и делать щедрые подарки. Откуда деньги?

Одним из возможных источников является Общественный фонд Ахмата Кадырова, созданный в 2004 году после смерти отца Рамзана. Мать Рамзана Кадырова — президент фонда; Сам Рамзан был назначен его председателем.

Как представитель одного из лидеров Чечни «разрешил» деловые споры в России — и ушел с миллионами

Как ранее сообщали The Project и OCCRP, люди из окружения Кадырова также зарабатывают деньги, «решая» деловые споры сомнительными способами.

Подробнее

Заявленная цель фонда — помочь нуждающимся, и он тратит деньги на строительство и ремонт домов, медицинских учреждений, школ и мечетей, а также помощь инвалидам, ветеранам и другие цели. Во время пандемии COVID-19 он снабжал чеченцев продуктами и деньгами и, как сообщается, даже обещал заплатить традиционный выкуп за невесту за 200 женщин.

В 2019 году фонд собрал более 90 миллионов долларов в виде пожертвований, что сделало его одним из крупнейших благотворительных фондов в России.Кадыров говорит, что не получает государственных средств, а зарабатывает деньги самостоятельно, в том числе через бизнес. Организация указана как владелец нескольких компаний, в том числе тех, которые занимаются строительством (в основном по госконтрактам), производят соки и минеральную воду, а также продают бренд мороженого под названием «Рамкада» (предположительно, сокращение от «Рамзан Кадыров»). Их совокупная выручка в 2019 году превысила 60 миллионов долларов.

Но это явно не единственный источник дохода фонда. Взносы в фонд вносили дружелюбные чеченские бизнесмены, чиновники, поссорившиеся с Кадыровым, и рядовые работники госсектора Чечни, которых, по сообщениям СМИ, просили «вносить» около 10 процентов их зарплаты.

Работа фонда иногда сводится к исполнению прихоти Кадырова. Например, чеченский лидер подарил французскому актеру Жерару Депардье двухэтажную квартиру на деньги фонда. Он также использовал его, чтобы подарить белый мерседес пятилетнему мальчику, который якобы сделал 4000 отжиманий без перерыва. (Представители Книги рекордов России отказались засвидетельствовать его достижение — на что Кадыров ответил, что мальчик наверняка сможет повторить подвиг, «если бы только члены комиссии имели терпение считать.”)

Иногда сложно понять, где заканчивается Фонд и начинается семья Кадыровых. Например, организация оплатила строительство ипподрома, на котором сейчас живут лошади Кадырова. На средства фонда по всей республике построены мечети, названные в честь различных членов семьи Кадыровых. В Грозном есть мечеть имени отца Рамзана (которую еще называют «Сердце Чечни»), а в городе Аргун мечеть «Сердце матери» названа в честь его матери.

Кредит: Матиас Рехак / Alamy Stock Photo Мечеть «Сердце Чечни» в центре Грозного.

В Грозном строится мечеть имени Кадырова. Проявив редкую скромность, Кадыров заявил, что он «категорически против» этой идеи, но все представители общественности и религиозные лидеры согласились с тем, что в городе должна быть святыня, названная в честь лидера.

«Безграничная любовь Рамзана Кадырова к своей религии приносит благотворные результаты не только в Чечне и всей стране, но и далеко за ее пределами», — сообщил ведущий.

Фонд также профинансировал несколько проектов, связанных с Фатимой Хазуевой. В прошлом году он оплатил строительство реабилитационного центра для пациентов с двигательными нарушениями на окраине родного села Фатимы Хазуевой. Центром управляет компания, принадлежащая ее матери Саците Хазуевой.

Бизнес должен быть прибыльным, так как лечение пациентов будет оплачиваться за счет государственного страхового фонда, а проживание они оплатят сами.

Недавно фонд оплатил строительство школы в селе Хазуевой и мечети в Грозном, недалеко от ее особняка. Оба названы в честь Шайхи Хазуева, ее покойного отца.

Кадыров не ответил на просьбу прокомментировать свою вторую жену или ее имущество. Но он не раз говорил о других случаях полигамии.

В мае 2015 года высокопоставленный чиновник чеченской полиции среднего возраста решил взять вторую жену 17-летнюю девушку. Его запланированная свадьба стала национальным скандалом после того, как журналисты сообщили, что ни девушка, ни ее родители не хотели, чтобы она вышла замуж за полицейского, и что будущий жених установил блокпосты вокруг их деревни, чтобы помешать своей молодой невесте сбежать.

Но вскоре Кадыров объявил по местному телевидению, что согласие семьи девушки получено.Свадьба была пышной, а сам Кадыров на торжествах танцевал традиционную лезгинку.

Роман Баданин предоставил репортаж.

Факты об осаде школы в Беслане

1 сентября 2004 г. вооруженные чеченские повстанцы взяли в заложники около 1200 детей и взрослых в школе в Беслане, Северная Осетия, Россия, примерно в 9 часов утра по местному времени.

Осада закончилась 3 сентября 2004 года, в результате чего было убито более 330 человек, в том числе 186 детей, и более 700 человек получили ранения.

По некоторым данным, 31 из 32 захватчиков заложников был убит. Двое боевиков предположительно были женщинами.

Осада произошла в первый день занятий в Беслане.

По сообщениям, похитители заложников носили пояса смертников, а к баскетбольным воротам в спортзале были прикреплены бомбы.

Хронология

1 сентября 2004 г.
Вооруженные чеченские повстанцы берут в заложники около 1200 детей и взрослых в школе Беслана.
— 4:40 с.м. — 12 детей и один взрослый сбегают, укрывшись в котельной.
— 19:30 — Установлен контакт с захватчиками заложников. 2 сентября 2004 г.
— Президент Владимир Путин отменяет поездку в Турцию и делает публичное заявление о захвате школы.
— 16:45 — Освобождено около 26 заложников.
— 21:00 — По данным местных властей, казнено около 20 мужчин-заложников. 3 сентября 2004 г.
— 13:00- Местные власти получают разрешение от захватчиков заложников убрать трупы, лежащие перед школой с момента начала осады. Через несколько минут раздаются громкие взрывы. Заложники бегут из здания, в них стреляют. Боевики также начинают покидать здание. Крыша спортзала, где удерживаются сотни заложников, рушится, многие убивают.
— 14:30 — Русские спецназовцы захватывают школу и освобождают многих заложников.
— 15:17 — Сообщается, что большая часть заложников эвакуирована.
— Осада окончена, погибло более 330 заложников; половина из них — дети.

18 мая 2005 г. — Судебный процесс открывается по делу единственного фигуранта дела — Нур-Паши Кулаева. Он был единственным взятым в плен живым.

16 мая 2006 г. — Кулаев признан виновным в терроризме и ином обвинении в первой части приговора. Он приговорен к пожизненному заключению 26 мая.

22 декабря 2006 г. — Российская парламентская комиссия опубликовала отчет о расследовании массового убийства.В докладе обвиняются чеченские партизаны в большом количестве погибших и оправдываются российские силы безопасности. Некоторые семьи осуждают это сообщение как прикрытие.

1 сентября 2009 г. — Более 2,500 человек собрались возле школы на панихиду. 4 апреля 2017 г. — Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить семьям погибших почти 3 миллиона евро (3,2 миллиона долларов). Суд заявляет, что он обнаружил «серьезные недостатки» российских властей в реакции на нападение, что привело к жертвам среди заложников, и что Россия не сделала достаточно для предотвращения нападения, несмотря на наличие «достаточно конкретной информации о запланированном террористическом нападении. в районе, связанном с учебным заведением.»

19 сентября 2017 г. — Ссылаясь на заявление Министерства юстиции России, российское информационное агентство» Интерфакс «сообщает, что Россия выполнит решение Европейского суда по правам человека о возмещении ущерба, вынесенного судом в апреле 2017 года.

The Gay Мужчины, сбежавшие от чисток в Чечне

Группы дружинников, которые ловят геев в сети, а затем унижают и пытают их на камеру, теперь безнаказанно действуют во многих городах. По данным американской организации Immigration Equality, помогающей Л.G.B.T. просителей убежища, Россия неизменно входит в пятерку стран, из которых бегут их клиенты; сотни людей попросили убежища в Соединенных Штатах и ​​в Западной Европе.

После того, как Али был освобожден, он пошел домой к своей беременной жене и их двум маленьким детям. По дороге он потратил деньги, которые были у него в кармане — шестьсот рублей, чуть больше десяти долларов — на мешок конфет. Когда он вернулся домой, его четырехлетняя дочь, которая обычно приветствовала меня: «Что вы мне принесли?», Даже не взглянула на него.«Мы просто провели два часа, сидя там, обнимая друг друга и плача», — сказал мне Али и снова заплакал. Он сказал своей жене, что полиция задержала его, потому что они искали кого-то, кого, по их мнению, он мог знать. Эта история была правдой.

Многие из мужчин, охваченных зачисткой, женаты. В Чечне нет никаких планов быть геем — большинство мужчин, с которыми я беседовал, говорили о тех временах, когда они были убеждены, что в их стране нет других геев, — и давление с целью жениться и иметь детей огромно.Али всегда хотел детей. После того, как его первая жена обнаружила, что она бесплодна, она ушла от него. Во втором браке он сказал мне: «Аллах дал мне детей». Али надеялся, что наличие семьи «сделает меня мужчиной». Он даже подумал, что это сработало, потому что у него не было проблем с сексом с женой. Но когда он попытался проверить свою мужественность, завязав романы с другими женщинами, он обнаружил, что не может этого делать. «Что ты думаешь это значит?» он спросил меня. «Почему у меня нет проблем со сном с женой?»

Али старался защитить свою семью.«Я только когда-либо встречался», — сказал он мне. «У меня никогда не было отношений, хотя я очень хотел. Потому что я знал, что тогда будут текстовые сообщения и все такое. Было время, когда этот человек сидел на скамейке перед моим домом целыми днями, ожидая, когда я приду к нему, и я так хотел, но знал, что не могу ». Али тоже защищался: «Многие из моих родственников работают в правоохранительных органах. Мой брат зарезал бы меня, как цыпленка ».

Али не думал о выезде из Чечни.Он и его семья переехали в новую квартиру — переезд был запланирован — и он вернулся к работе. Несколько недель спустя сосед из их старого многоквартирного дома позвонил и сказал, что правоохранительные органы пришли искать Али. Затем ему позвонил друг-гей Нохчо, который сказал, что был задержан общий друг, который сообщил имя и адрес Али. Нохчо сказал: «Тебе нужно убираться отсюда».

Али сказал жене, что ему нужно идти на работу. Затем он два с половиной часа ехал в соседний район Дагестана, где шансы быть задержанным чеченскими правоохранительными органами ниже.«Но я не мог притворяться, что работаю целыми днями», — сказал он. Он начал приходить домой, чтобы перекусить, прежде чем снова уехать в Дагестан или Северную Осетию, другой близлежащий регион. «Часто я не ночевал дома», — сказал он. «И когда я был дома, я боялся идти в магазин и боялся не делать этого, потому что как я собирался объяснить это своей жене? Было ясно, что они меня поймают ».

Нохчо двадцать восемь лет, он получил высшее образование и необычайно хорошо говорит. Как и у Али, у него темная подстриженная борода и светлые глаза.В отличие от Али, у которого брюшко и он пришел на нашу встречу в спортивных штанах, Нохчо имеет спортивное тело и носил узкую футболку и джинсы, которые выглядели специально для танцпола в Челси.

Нохчо удалось сохранить отношения с мужчиной. Его пятилетний партнер — дальний родственник, хотя в Чечне на самом деле нет никаких родственников. Семьи имеют обширные сети в городах и странах; они заботятся друг о друге, воспитывают детей-сирот, обеспечивают кров родственникам практически по любой причине и вместе создают бизнес.Система взаимозависимости обеспечила выживание чеченского народа, несмотря на насилие прошлого. Семья всегда занимала центральное место в жизни Нохчо. «Я люблю все эти семейные обеды, все эти выходные с семьей», — сказал он. «Поскольку мы с моим партнером родственники, с нами обращаются как с братьями, поэтому во время всех праздников и семейных мероприятий мы проводим вместе». Они даже разделили ответственность за пожилую бабушку — формально она была бабушкой только одной из них, но в структуре семьи она принадлежала обоим.

Но семьи также действуют как исполнители все более жестко интерпретируемого традиционного права. Члены семьи совершают так называемые убийства в защиту чести женщин, которые, как считается, преступили из-за ненадлежащего контакта с мужчинами, и они будут убивать мужчин, посрамивших клан. Нохчо сказал мне: «Если бы моя семья узнала. . . И я говорю не только о мужчинах — я имею в виду, что в моей семье есть женщины, которые убили бы меня ».

Нохчо задержали в конце марта. Ему удалось отговориться из плена, но он был уверен, что это временная отсрочка.В качестве меры предосторожности он прервал контакты со всеми своими друзьями-геями — своими «подругами», как он их называет, — за исключением Али.

В начале апреля Нохчо позвонила старая «подруга», переехавшая в Западную Европу. Он сказал Нохчо позвонить в российский L.G.B.T. Network, организация из Санкт-Петербурга, небольшой персонал которой координирует работу нескольких десятков даже более мелких групп по всей стране. Сеть открыла горячую линию и разработала план эвакуации чеченцев-геев. Нохчо сказал: «Я спросил:« Это подстава? »».

Нохчо позвонил по номеру, и ему сказали, что группа может помочь ему покинуть Чечню, укрыть его в Москве и, в конечном итоге, вывести из России.Нохчо позвонил Али. Двое мужчин были близкими друзьями в течение многих лет, достаточно долго, чтобы продолжать доверять друг другу даже после того, как их знакомые исчезли, каждый, по-видимому, отказался от кого-то, кому он когда-то доверял. Нохчо рассказал Али о L.G.B.T. Сеть. Али сказал: «Это подстава». Но другого выхода у них не было.

Двое мужчин отправили L.G.B.T. Сеть их личная информация, и группа купила им билеты на самолет в Москву. Али рассказал жене, что у него работа в большом российском городе.Партнер Нохчо остался, чтобы продолжать ухаживать за бабушкой.

В мае группа российских активистов, работающих с L.G.B.T. Сеть познакомила меня с несколькими мужчинами, которые скрываются в Москве; восемь из них сели для интервью со мной. По мере того как насилие против геев распространилось по стране, Сеть пыталась не только задокументировать ситуацию, но и предоставить некоторые ограниченные услуги жертвам. Сотрудники открыли горячую линию для сообщений о нападениях и в двух случаях организовывали так называемые «эвакуации», когда помогали людям, которым угрожает насилие против геев, переехать в более крупные и теоретически более безопасные города в России.Но у них не было опыта работы с какой-либо из преимущественно мусульманских республик Северного Кавказа, которые активисты, как и большинство россиян, воспринимают как странный и отдельный мир.

Когда активисты узнали о чистках в Чечне, Сеть создала адрес электронной почты и телефонный номер, по которому чеченцы могли звонить. «Эти ночные звонки начали поступать», — сказал мне человек, отвечающий на звонки. Сотрудник, попросивший не называть его имени, никогда не был в Чечне и мало знал об этом до начала ночных звонков.Беседы продолжались часами, «потому что люди пытаются понять, могут ли они мне доверять».

Операцией в Москве управляет небольшая команда, в которую входят две лесбиянки, Ольга Баранова и Татьяна Винниченко. Когда я приехал, они помогли выехать из Чечни тридцать пять человек. Еще десять уехали самостоятельно и попросили о помощи, как только они это сделали. Это число продолжало расти после того, как я уехал из Москвы. Также было четыре человека, с которыми активисты потеряли связь после покупки билетов.

У них не было особого плана, что они будут делать с чеченцами после их прибытия, потому что предполагалось, что они быстро покинут Россию. Они не понимали, что даже при самых благоприятных обстоятельствах на оформление визы беженцев в безопасные страны уйдут месяцы. Более сорока чеченцев сейчас живут во временном жилье, устроенном российскими активистами.

Баранова, тридцать девять лет, в прошлом занималась рекламой, работала фрилансером шесть лет назад, когда у нее родился ребенок.Через год она решила, что хочет проводить время с другими однополыми семьями с детьми. Кремлевская кампания против геев шла полным ходом, поэтому Баранова организовала L.G.B.T. Дом культуры в Москве.

Центр, открывшийся в конце 2015 года, занимает три простых комнаты, расположенных вдоль единого коридора, в полуразрушенном офисном здании в центре Москвы. Есть кинопоказы, группы поддержки и два хора: один для трансгендерных женщин, обучающихся выходить в высшие регистры, а другой — для случайных певцов.Сейчас центр также служит московским штабом чеченской спасательно-укрывательной операции. В команду входят помощник по административным вопросам, который распределяет средства на помощь, собранные людьми со всего мира; психотерапевт, работающий с беглецами; психолог, который записывает подробные показания, которые, как можно надеяться, когда-нибудь будут использованы для преследования виновных в насилии; и медицинский координатор. Медицинские потребности беглецов огромны. Некоторым требуется помощь при травмах, полученных в неволе; один мужчина прибыл с разбитой челюстью, которую пришлось закрыть.Остальные не смогли обратиться за обычной помощью в Чечню из-за страха быть раскрытыми. Баранова сообщила, что ряд чеченцев инфицированы ВИЧ. Большинство из них узнали о своем статусе только после приезда в Москву.

У Барановой короткие каштановые волосы и круглое лицо. Она использует самокат и мотороллер, чтобы навестить чеченцев, которые живут в съемных квартирах примерно в двух милях друг от друга. Она производит впечатление серьезной лесбиянки в логове матери. Она приходит, приветствует мужчин объятиями, поцелуями и нежным « Бирючина, мой хороший » — примерно «Привет, моя дорогая» — и быстро переходит к длинному списку проверок.Мужчины принимают лекарства? Соблюдают ли они протоколы безопасности? Выжившие чеченцы опасаются, что силы Кадырова — кадыровцев , как они их называют — выследят их. Баранова настоятельно рекомендует мужчинам отказаться от старых телефонов и использовать только SIM-карт и мобильных телефонов, выданных им в Москве. Она создает компанию V.P.N. Интернет-соединения, чтобы гарантировать невозможность отслеживания их онлайн-коммуникаций.

Как только команда осознала, что будет укрывать выживших чеченцев на неопределенный срок, они создали систему, которая включает в себя то, что они называют «карантином».«Новоприбывший из Чечни поселился один в квартире. Персонал оценивает психическое состояние, физическое состояние человека и, особенно, его надежность, сравнивая его рассказ с рассказами других. Иногда они также пытаются определить, имеет ли мужчина сексуальные связи с кем-либо, находящимся на их попечении, — это самый прямой способ подтвердить, что кто-то гей. Тем не менее, никто не использует его настоящее имя. Мужчинам поручено называть друг друга и активистов по прозвищам. (В качестве дополнительной меры предосторожности имена, используемые для идентификации мужчин в этой статье, отличаются от этих прозвищ.) Личный контакт ограничен не более чем полдюжиной человек. Когда я разговаривал с терапевтом этого мужчины, он жаловался, что ему приходится работать с выжившими индивидуально, хотя групповая терапия была бы его предпочтительным методом лечения их травм.

Остался позади? Русская жизнь в Чечне

Лена переехала в Чечню несколько лет назад. До этого она жила на украинском Донбассе: когда там разгорелся конфликт, она сразу попыталась обосноваться в России и принять российское гражданство.Она переехала в Саратов, но столкнулась с той же проблемой, что и многие другие беженцы — там ей не было ничего. И все попытки получить российский паспорт провалились.

«Я случайно встретила чеченца в поезде, и он сказал мне ехать в Грозный, где будет легче найти работу и получить российское гражданство», — говорит она. «Он сказал, что сейчас ведется много строительства, и мне даже могут что-то предложить. И в городе было много развития, поэтому я мог найти работу. В то время мне было нечего терять, поэтому я пошел.

Лена приехала в новую, глубоко коррумпированную Чечню: «Я сначала нигде не могла найти работу. Я скребла, бралась за работу, убиралась, даже подбирала. Но люди всегда были полезны, а чеченцы — больше, чем русские ».

Пыталась устроиться уборщицей в больницу, но за эту честь ей пришлось бы заплатить 8000 рублей, а денег у нее не было. И платить должны все, независимо от национальности.

К счастью, Лена оказалась напористой и нашла себе комнату в общежитии за 1000 рублей в месяц.Не было ни кухни, ни туалета в помещении, но он принадлежал ей. И скоро она должна получить российский паспорт.

«Мне приходилось иметь дело со всеми видами отношения ко мне — в конце концов, я одна русская женщина», — посмеиваясь, говорит Лена. Были мужчины, которые хотели, чтобы она была любовником, но она не могла заставить себя сделать это. «А с другой стороны, они говорили:« Надень хиджаб, стань мусульманином, и мы найдем тебе мужа ». Но это тоже было не для меня: я всегда была православной, это часть нашей русской культуры », — уверенно говорит она, хотя в сегодняшней Чечне принятие ислама значительно упростило бы ее жизнь.

Новый мир

За последние два десятилетия Чечня пережила процесс исламизации. В прошлом, конечно, чеченцы соблюдали свою религию, но именно в последние несколько лет ислам во многих отношениях стал объединяющим фактором.

Русским, принявшим ислам, часто легче интегрироваться — они могут, например, вступить в чеченскую семью, что дает им возможность использовать семейные отношения для повышения своего социального статуса.Семейные узы — это, по сути, единственный эффективный механизм как для подъема по карьерной лестнице, так и для простого выживания в сегодняшней Чечне.

Звуки войны: Обреченные на надежду

Это отрывок из Звуки войны: эстетика, эмоции и Чечня — книги Сюзанны Хаст в открытом доступе по электронному ИК-каналу.

Загрузите бесплатную копию здесь.

Вы можете прослушать все песни, представленные в этой книге, на сопутствующем веб-сайте.

В конце 2014 года я впервые встретил чеченцев, живущих за пределами своей родины. Некоторые были беженцами, но не все. Сначала я пошел навестить семью в их доме. Отца семьи не было, и мама тепло меня поприветствовала. Она помолилась, и я обменялся несколькими словами с ее дочерью. После этого нам внезапно пришлось уехать. Я не понимал, что мы собирались стать свидетелями выступления группы молодых чеченских женщин и девушек в своих традиционных костюмах. Это представление предназначалось только мне, и я оказался сидящим в кресле в одиночестве перед молодыми танцорами.Позже из-за аллергии мне пришлось отказаться от стола, полного тортов, которые приготовили женщины. Я вспомнил, что читал о чеченском гостеприимстве, и мне стало стыдно. Мы говорили о жизни, о танцах, пропавшем брате, поисках работы, чеченских браках, традициях и ткани, из которой сшиты их платья. Мы не обсуждали войну.

Я наскоро снял несколько клипов на свой мобильный телефон. Среди этих клипов был один молодой женщины, поющей песню под названием Daimohk , что означает «земля предков».Песня о красоте природы и чеченского пейзажа. Это еще и о чести и достоинстве, и о любви к Родине. Я не получил разрешения на публикацию песни, потому что у меня не было контактов с певцом. Пропавшая песня — это тишина, разрыв, пустой звуковой ландшафт. Если я найду певца и получу разрешение, я опубликую песню на своем сайте. Исследование — это процесс.

Почему Чечня?

Чечня — республика Российской Федерации на Северном Кавказе с населением чуть более одного миллиона человек, большинство из которых имеют чеченское происхождение.Массовые военные преступления имели место в Чечне во время двух войн после распада Советского Союза, включая изнасилования, нанесение увечий, пытки, похищения и убийства. Операции по зачистке, проводимые российскими спецназом и контрактниками времен Второй войны, были названы коллективным наказанием, направленным на разрушение сплоченности местных сообществ (Gilligan 2010; Médecins Sans Frontières 1999).

Когда я начал этот исследовательский проект в 2013 году, я хотел выяснить, как люди могут испытывать сострадание в контексте войны и какие формы может принимать сострадание.В качестве контекста я мог бы выбрать любую войну, но я уже десять лет работал с российскими краеведами и хотел узнать больше о Чечне. У меня нет личного отношения к Чечне или какой-либо захватывающей истории, чтобы рассказать о том, как возникло это исследование. Я просто думал о Чечне, когда думал о войне. Возможно, тот факт, что я недостаточно хорошо говорю или понимаю по-русски, стал одной из причин, по которой я начал смотреть за пределы слов в сторону тела и эстетики. Отсутствие языковых навыков никогда не препятствовало общению и общению между людьми с чеченцами, с которыми мне посчастливилось встретиться.Фактически, при трудностях в общении на основе языка тело выделяется как средство, с помощью которого можно говорить.

В этой главе я представляю контекст для понимания двух войн в Чечне и представляю обзор некоторых культурных аспектов. В следующих главах часто упоминается «традиция» не потому, что время остановилось, а потому, что идея традиции — это идея сообщества — чеченской общины, связанной с ее военной историей, историей культуры, землей, обычаями и самобытностью.

Эстетика традиций

Провести исследование по Чечне — непростая задача, особенно для лиц, не говорящих на русском и не говорящем на чеченском языке (Jaimoukha 2005).Общества постоянно меняются, и цель этой книги не в том, чтобы обобщать и категоризировать чеченцев. Как я объясню позже, это означает попытку избежать остановки . В то же время я делаю видимыми эти кадры, которые часто связаны с такими традициями, как клановая система, честь, гостеприимство, суфизм, фольклор и социальные структуры. Акцент на традиции и построение чеченского народа / идентичности как единства по-прежнему делает чеченское сообщество статичным и однородным.Целью этого может быть создание чувства общности для людей, живущих после войны и геноцида. Акт успокоения сообщества — это стратегия выживания.

Повествование о чеченской традиции, включая описания того, что является неотъемлемым, историческим и разделяемым в обществе, является частью эстетики опыта чеченской войны. Настоящей Чечни нет, но есть идея подлинности, которая постоянно всплывает в анализируемом здесь материале.Напряжение между идеей сохранения чеченских традиций и отказом от них во время войны лежит в основе эмоциональной политики в Чечне. Вот почему истории и образы, наиболее интересные с точки зрения эмоций, часто связаны с традициями и патриархальной системой, которая их поддерживает. Я объясню некоторые социальные структуры, с которыми связана идея чеченской идентичности и образа жизни.

Амджад Джаймуха (2005), на которого я часто ссылаюсь в этой главе, объясняет трудности в описании социальных структур, таких как система tukhum-taip , потому что не существует стабильной модели, которую можно было бы представить.Традиции всегда меняются. Согласно Джаймухе (2005), исключительность клана стала менее выраженной, хотя она все еще проявляется у людей, стремящихся к браку вне клана ( тайп / тейп ), но внутри племени ( тукхум ). Кведаравичюс (2012) обсуждает связь близости тейпа к фактическому государственному управлению в Чечне и пишет, что рассуждения о принадлежности тейпа сильны, но эта принадлежность не обязательно проявляется в практике управления.Как система тейпов проявляется в социальных отношениях — это вопрос социальных связей, «созданных и разорванных, разрешенных и оставленных политиками, вызванных или предотвращенных смертей» (Kvedaravicius 2012: 181). Другими словами, «дискурсы постоянно остаются на грани разыгрывания в пределах темпоральности» (Kvedaravicius 2012: 181). О Чечне нечего рассказывать, есть истории, которые реальны по мере их воплощения, пережитого опыта. Например, дихотомия между местной традицией суфийского ислама и ваххабизма проявляется в практике борьбы с терроризмом.Местные исполнители антитеррористических кампаний — амнистированные повстанцы, бывшие ваххабитов, сейчас воюющие против ваххабитов, которых можно обвинить в том, что они сами являются ваххабитами . Религиозные различия иногда переплетаются с чувствами кровной мести, и в этом случае месть может быть направлена ​​против ваххабитов , даже если она проистекает из кровной мести.

Меня интересует, как эстетизируются традиции и «анти-традиции» — как они занимают центральное место в повседневной жизни.Хасан Баев (и др., 2003) постоянно ссылается на традиции — гостеприимство, уважение к старшим, честь, кровную месть, скромность, храбрость — как способ объяснения Чечни иностранному читателю. Но и традиции многогранны. Например, кровная месть не всегда приводит к насилию. Сообщество, принимающее решение о наказании, может проявить прощение и потребовать компенсации семье жертвы. Баев приводит пример: семья, потерявшая сына, приняла преступника в свою семью как своего суррогатного сына.

Традиция — важный дискурс, конструирующий коллективную идентичность народа, подвергшегося нападению. Традиции находятся под угрозой на войне, и практиковать и помнить их — значит держаться за коллективно определяемое «я». В этом контексте тоже интересно не ссылаться на традицию. Милана Терлоева (2006), которую я представлю в шестой главе, очень мало пишет о брачных традициях или чести, например, когда описывает любовь и потери своих друзей. Хотя что касается других тем, Терлоева также дает представление о чеченском менталитете, духе и традициях.Я буду утверждать, что ее произведения, лишенные ссылок на патриархальные традиции, тогда являются политикой любви.

Подобно автобиографиям Баева (и др., 2003) и Терлоевой (2006), документальные фильмы, которые я анализирую в этом исследовании, воплощают идеи традиции, или, скорее, они визуализируют и делают их слышимыми. Неудивительно, что суфийский ритуал зикр попал в документальные фильмы о Чечне, потому что он впечатляющий и странный. Зикр , в котором участники ищут трансовое состояние, состоит из синхронных движений и религиозных песнопений.Звуковой ландшафт zikr мощный даже для удаленного наблюдателя через экран. Чеченский танец, лезгинка , обсуждаемый в четвертой главе, аналогичным образом иллюстрирует важность телесно-эстетических движений и ритмов военного / (послевоенного) опыта. В дополнение к танцу, присутствующему в фильмах, и Баев (и др., 2003), и Терлоева (2006) пишут о свадебном танце в своих мемуарах военного времени.

Джаймуха (2005: 6–7) называет чеченскую борьбу против российских вторжений и вывозов механизмом «интернализации истории и ее распространения через эзотерические институты».Таким образом, тайп, (клановая) система и суфизм действуют как средство сохранения чеченства. Охватить в этой книге все элементы чеченского общества, истории и институтов было бы невозможно, но я делаю ссылки, чтобы обеспечить контекст для анализа, пытаясь избежать дистанцирования, экзотизации и использования западного колониального взгляда для описания чужой культуры. Я хочу показать в этой книге не инаковость, а, скорее, сходство. Это сходство относится к культуре насилия и историям, которые находят отклик в разных культурах и странах, но также и к культуре исцеления и сопротивления насилию — важным историям выживания.Переживание насилия, будь то война, насилие со стороны интимного партнера, сексуальное насилие, психологическое насилие, жестокое обращение или другие формы, вызывает аналогичные проявления травмы (Lewis Herman 2011). Индивидуальная травма связана с коллективной травмой. Я считаю, что исследование эмоций на войне связано с опытом насилия и исцеления. Ощущение и постоянное обсуждение различий — это мое решение этики исследования чужого и незнакомого, а иногда и не столь уж незнакомого. Я не утверждаю, что приближение исследования к коже всегда лучше, чем другие способы исследования, но я надеюсь дать ему шанс.

Так устал после войны

История войны кажется самой важной историей Чечни. Если вы будете искать статьи и книги о Чечне, то рано или поздно обнаружите войну. Постоянно находясь на страже, чеченцы боролись с нашествиями и пытались сохранить свою общину. Еще до столкновений с Россией, в средние века чеченцы сражались с полчищами татаро-монголов. Когда я брал интервью у двух чеченцев, живущих за пределами Чечни, они впечатлили меня своими историческими познаниями.В то же время они сказали мне, как много из этой истории было потеряно, потому что «трудно писать и бороться одновременно» (Али и Саид, 2017). Фактически, войны уничтожили большую часть письменной истории, хранившейся в Грозном (Тишков 2004). Но Али и Саид хотят рассказать мне о боях против монголов. Мне рассказывают, что чеченские воины брили головы, чтобы монголы не могли повесить обезглавленные вражеские головы за волосы во время езды на лошадях. История смешит нас троих.Даже если я не спрашиваю, мы все время возвращаемся к войне, иногда шутя, иногда серьезно. Он присутствует, ожидая, чтобы о нем вспомнили, историческая память, которую нельзя стереть. Но женщины, которых я встретил в доме Али и в культурном центре, где девушки танцевали для меня, не говорят со мной о войне.

Русско-кавказская война в начале XIX века, до того как Чечня стала частью России, была кровавым прецедентом войн постсоветской эпохи (Jaimoukha 2005). Это включало депортации в Сибирь, убийства мирных жителей, сожжения деревень и уничтожение средств к существованию.В 1861 году Россия окончательно аннексировала Чечню. Это был также период исламизации чеченского общества, когда в регион прибыл имам Шамиль и начал обращать полуязычных горных чеченцев. В конце девятнадцатого века также началась промышленная эксплуатация нефтяных ресурсов Чечни. 1917 год предоставил возможность для независимости, но в 1921 году Красная Армия оккупировала Северный Кавказ. Во время советской политики коллективизации прежние экономические и социальные структуры были разрушены. В 1934 году Чеченская и Ингушская автономные области были объединены в одну, а в 1936 году образовали Автономную Советскую Социалистическую Республику.Когда Германия напала на Советский Союз в 1941 году, более 30 000 чеченских и ингушских мужчин вступили в ряды Советской Армии, но добровольцы также воевали против Красной Армии в надежде, что Германия освободит Северный Кавказ.

Зимой 1944 года советские войска провели этническую чистку чеченцев и ингушей. Массы были депортированы по приказу Сталина, чтобы стереть Чечню с советской карты. Джаймуха (2005) описывает, как сотни тысяч людей были загнаны в пункты сбора и отправлены в поезда для поездки, которая длилась дни и даже недели.Не менее четверти погибло во время поездки или в первые месяцы ссылки. Русские, украинцы и дагестанцы переселили Грозненскую область. Депортированные были отправлены в Казахстан, Киргизию и другие страны Советского Союза.

Милана Терлоева (2006 г.) рассказывает о том, как ее бабушка была депортирована в Казахстан. Их выгнали из домов в ночь на 23 февраля 1944 года. Ее бабушка была с братьями и сестрами, двоюродными братьями, матерью и дедушкой, которые отказались уезжать.Те, кто остались, были убиты, даже сожжены заживо. В 1957 году, когда им разрешили вернуться после 13 лет изгнания, у них не было дома, в который можно было бы вернуться. Русские захватили власть, и они не могли вернуться в горы, а были вынуждены жить в столице Грозном. Они отстроят заново и заберут свои земли, объясняет ей бабушка Терлоевой, только для того, чтобы все снова было разрушено. А когда шла вторая война, когда все снова было разрушено, бабушка утешала ее, говоря: «Мы будем восстанавливать, как всегда.Она продолжила: «Вы не имеете права отчаиваться. Мы обречены на надежду, Милана ». Быть осужденным — значит быть наказанным внешней силой. Быть осужденным, , надеяться, что — это выбор, это решимость пережить наказание. Обреченный на надежду — это выражение, отражающее жизненный опыт бабушки Терлоевой. Это напоминание будущим поколениям о том, что они могут жить без надежды, но без нее они не восстановятся и не исцелятся.

После изгнания население увеличилось более чем вдвое за 30-летний период, а чеченский национализм стал более агрессивным в 1980-х годах, в частности, с перестройкой и гласностью , которая предоставила больше свободы выражения (Jaimoukha 2005).Последовавшие за этим войны в 1994 и 1999 годах велись не только за политическое выживание, но и за культурную самобытность и наследие, материальные и нематериальные. В октябре 1991 года Джохар Дудаев стал президентом и вскоре после этого издал указ о государственном суверенитете, отделив Чечню от России, что побудило Бориса Ельцина объявить чрезвычайное положение в Чечне. В 1992 году от Чечни отделились районы Ингушетии. После того, как в декабре 1994 года попытки России поддержать чеченскую оппозицию по свержению Дудаева потерпели неудачу, Ельцин послал войска.

Российские войска встретили ожесточенное сопротивление в канун Нового года в городе Грозный. Гражданское население оказалось в ловушке в Грозном, где были обстреляны многоквартирные дома (Gilligan 2010). Согласно Джаймухе (2005), российская стратегия заключалась в терроризме населения путем массовых убийств мирных жителей. Анна Политковская (2003) описывает знаменитую битву за Грозный как зрелищную бойню российских войск. По словам Политковской, первое поколение чеченских боевиков были добровольцами, которых двигало не только настоящее, но и прошлое — они сражались за своих предков, погибших в 1944 году, а также за тех, кто погиб в боях с Россией еще раньше.Вторая война сделала многих из этих молодых людей профессионалами. Полководец Шамиль Басаев привлек многих бывших боевиков, и они обратились к исламской революции, чтобы бороться с иностранным господством. Но, как объясняет Политковская, не исламская традиция, а скорее жестокий хаос различных частных армий, ищущих источники дохода в разрушенной стране, поддержал религиозный аспект во второй войне.

Президент Дудаев был убит российской ракетой в апреле 1996 года. В России приближались президентские выборы, и Ельцину нужны были хорошие новости.Российские войска были неподготовлены, и вторжение закончилось тупиком, вынудив Москву договориться о прекращении огня весной 1996 года. После того, как чеченские войска штурмовали Грозный, нанеся тяжелые потери российским войскам, 31 августа наконец был подписан мирный договор. Аслан Масхадов был избран президентом в январе 1997 года, а в мае он подписал с Ельциным соглашение о будущем Чечни.

Сторонники жесткой линии Москвы считали Чечню бандитским государством и хотели отменить мирное соглашение.Военное унижение, каспийский нефтепровод, проходящий через Чечню, и опасный пример национальных амбиций были мотивами для следующего вторжения. В Чечне царил внутренний хаос, а экономика была подавлена ​​высоким уровнем безработицы. Существовали такие проблемы, как беззаконие, индустрия похищений людей, незаконная торговля нефтью и соперничество полевых командиров с их ополченцами, консолидирующими свою власть посредством насилия (Jaimoukha 2005; см. Также Russell 2007).

Второй войне предшествовал чеченский повстанец Шамиль Басаев, отправивший свою армию в Дагестан для поддержки повстанцев-сепаратистов.В качестве еще одного стимула к применению силы взорвавшийся в сентябре 1999 г. жилой дом был обвинен в чеченском террористе. После этого премьер-министр Владимир Путин приказал бомбить Грозный с воздуха, а затем вторгнуться на сушу. Рост популярности и, наконец, президентство Путина в марте 2000 года был связан с политикой вокруг войны в Чечне и взрывами жилых домов в Москве и других городах осенью 1999 года (Russell 2007).

Администрация Путина представила войну как борьбу с исламским экстремизмом.Вторая война принесла более явно религиозный оттенок, а вместе с ней и обвинение в причастности чеченцев к международному терроризму через ваххабитский милитаризм. Ваххабизм (радикальная религиозно-политическая доктрина) был введен в Чечне в начале 1990-х годов (Kvedaravicius 2012). Согласно Джонстону (2008), иностранные исламисты означали ресурсы, навыки, новобранцев и деньги для чеченского сопротивления. В интересах России было представить войну как операцию по ликвидации международного терроризма, а не как вооруженный конфликт между Россией и Чечней.Такое обрамление исключало другие знания, историю и опыт из повествования.

Война оставила треть чеченского населения вынужденными переселенцами, так как около сорока городов и деревень подверглись бомбардировкам (Gilligan 2010). Преступления совершали и чеченские боевики. По данным Human Rights Watch (2000), боевики подвергли опасности мирных жителей и избили и убили деревенских старейшин, которые пытались помешать боевикам войти в их деревню. Они также совершали похищения людей в межвоенные годы и несли ответственность за захват заложников и взрывы террористов-смертников против гражданского населения России (см. Gilligan 2010).И российских солдат нельзя отнести к одной категории преступников. Как объясняет Гиллиган (2010), призывные солдаты имели более низкую мораль из-за плохого обращения и жестокости войны, что иногда приводило к их нежеланию участвовать. Майя Эйхлер (2011), интервьюировавшая российских ветеранов чеченских войн, обнаружила людей, которые были морально настроены против войны и не были готовы к ней. Один из ее собеседников, который в 1994 году привел войска в Грозный, счел войну политически мотивированной и несправедливой.Он считал чеченцев своими согражданами. Солдаты применили чрезмерную силу и сексуальное насилие в отношении мирных жителей, но обвинения в военных преступлениях так и не были выдвинуты, и лишь несколько дел были возбуждены в России.

Западные государства не вмешивались и ничего не могли сделать, чтобы предотвратить человеческие страдания в Чечне. Многие считали войну внутренним делом России. Путин был избран президентом Российской Федерации, а Ахмад Кадыров, который воевал против России, но перешел на другую сторону, был назначен главой администрации Чечни в июне 2000 года.В 2002 году, когда чеченские боевики захватили заложников в Театре на Дубровке в Москве, и российские военные закачали ядовитый газ в систему вентиляции, убив более 200 заложников и 41 чеченского боевика, линия Путина в отношении Чечни стала жесткой, и он отказался от переговоров с Масхадовым. Согласно Расселу (2007), после Дубровки или даже с 2000 года решением Путина была «чеченизация» конфликта; то есть он решил передать борьбу с сепаратизмом и терроризмом промосковским чеченцам под руководством Кадырова.В октябре 2003 года Кадыров был избран президентом, но в мае 2004 года он был убит. Война снова разрушила экономические предприятия и инфраструктуру, такие как транспортные системы, а также был нанесен серьезный ущерб электроснабжению. Более того, две войны стали экологической катастрофой из-за разливов нефти, незаконных нефтеперерабатывающих заводов и загрязнения воды, в то время как наземные мины и болезни вызвали новые страдания. Согласно Джаймухе (2005) экономика вернулась к сельскому хозяйству и животноводству, когда средства на восстановление не доходили до населения.

Россия захватила Грозный в начале 2000 года, но война не закончилась, когда закончилось полномасштабное наступление. Чечня была создана как контртеррористическая зона, которая фактически породила терроризм, допуская насилие, пытки и похищения (см. Кведаравичюс 2012). Данных о количестве погибших в этих двух войнах нет, но, по словам Гиллигана, наиболее надежные цифры находятся в диапазоне от 65 000 до 75 000 (2010: 3). Более того, несколько тысяч пропали без вести после «чисток» (Laurén 2009).Похищения федеральными силами были бизнесом, в ходе которого похищенных продавали живыми или мертвыми своим семьям. Русские лагеря для военнопленных были местом систематических и широкомасштабных пыток. Война уничтожила не только жизни чеченцев. По данным Russell (2007), большая часть из полуторамиллионных российских военнослужащих страдала от посттравматического стресса, который обычно называют «чеченским синдромом».

В 2007 году Рамзан Кадыров стал президентом после смерти отца. Кадыров пользуется поддержкой Путина, даже когда я пишу это, а Чечня получила значительную финансовую поддержку из Москвы.Основная религия в Чечне — ислам с двумя ветвями: канонический суннит, представленный школой права Шафи, и суфизм. Президент Кадыров продвигает своеобразную смесь этих двух вещей как часть новой чеченской идентичности. У Кадырова есть собственная частная милиция под названием Кадыровцы , унаследованная от сил безопасности его отца.

После войны Чечня оставалась контртеррористической зоной до 2009 года. Насилие «сильно повлияло на зрелище реконструированных городов и субсидируемой экономики» (Кведаравичюс 2012: 7).Это означало те же методы, что и во время войны: бомбардировки с воздуха, уничтожение деревень, убийства мирных жителей, концентрационные лагеря и камеры пыток. Насилие также создало финансовые возможности, такие как похищения людей с целью получения выкупа, взятки на контрольно-пропускных пунктах, незаконная торговля нефтью и оружием и так далее. К 2006 году, как отмечает Кведаравичюс (2012), в операции участвовали более 45 000 федеральных военнослужащих, тысячи сотрудников правоохранительных органов и служб безопасности, находящихся под федеральным контролем, а также тысячи чеченских солдат и сотрудников правоохранительных органов.Насильственные исчезновения стали широко распространенными и систематическими преступлениями против человечности, поскольку с 1999 года исчезли тысячи людей, большинство из которых — молодые люди (Human Rights Watch 2005; Gilligan 2010).

Промосковские чеченские силы постепенно взяли на себя задачу похищений у федеральных войск. В операции были задействованы местные чеченские группировки и группы из семей бывших полевых командиров, перешедших на федеральную сторону. Российская правозащитная организация «Мемориал » вела базу данных пропавших без вести и имела офис в Чечне до июля 2009 года, когда Наталья Эстемирова была похищена и убита.Некоторые люди решили не сообщать об исчезновениях, опасаясь дальнейшего преследования. Исчезновения и убийства, предположительно направленные против сексуальных меньшинств, продолжаются до сих пор (Hille 2015; Mirovalev 2015; Walker 2017). Юлия Горбунова (2017 г.) из Хьюман Райтс Вотч пишет, как просители убежища с Северного Кавказа, особенно из Чечни, прибывают на белорусско-польскую границу в надежде на безопасное пересечение. Летом 2016 года около 400–800 человек, большинство из которых были из Чечни, пытались перейти границу из Бреста в Тересполь.Они спасались от насилия режима Кадырова, опасаясь за свою жизнь.

Кведаравичюс объясняет, что в результате похищений террористы были одновременно произведены и уничтожены: люди переходили на другую сторону, когда на карту были поставлены безопасность и финансовые интересы. В контртеррористической зоне было много различных агентов, групп и учреждений. «Таким образом, военные батальоны, боевые части и учреждения со странными аббревиатурами, специальные группы, полицейские участки, прокуратуры и суды […] теперь соперничали и сотрудничали в создании террористов, в то время как другие, сложные послевоенные связи были тяготит их »(Кведаравичюс 2012: 14).Кведаравичюс утверждает, что в Чечне нет послевоенной ситуации, потому что насилие по-прежнему пронизывает повседневную жизнь.

Как показывает Кведаравичус в своем исследовании и в фильме « Барзах », который я анализирую в четвертой главе, война продолжается еще долго после того, как бомбы перестают падать. Кроуфорд (2015) объясняет, что если война рассматривается через логику рационального мышления, а не через эмоции, это приводит к тому, что война определяется количеством жертв — войной, которую можно исчислить и измерить.Но если мы посмотрим на эмоции во время войны, мы увидим, как война надвигается, влияет на людей по-разному и остается слишком долго. У нас гораздо более длинный график и гораздо больше переменных. Мы видим, что эмоции составляют основу войны и политики. Именно по этой причине нам необходимо сохранять интерес к Чечне, даже если там, кажется, не происходит ничего драматического (см. «Ниват 2001»).

Чеченец, с которым я познакомился в 2017 году, рассказал мне о климате в Чечне в то время. Было непросто включить наш разговор в эту книгу, потому что разговоры о политике в Чечне — это риск для чеченцев в диаспоре не меньше, чем для тех, кто живет в Чечне.Для многих политический климат в Чечне стал хуже, чем во время войны с Россией, потому что теперь чеченцев предали изнутри. Документалист Монан Луазо в интервью, которое она дала о своем фильме о (послевоенной) Чечне, говорит, что раньше врагом была только Россия; теперь, перед лицом кадыровского террора, люди боятся быть преданными собственной семьей, потому что солидарности больше не существует (Чернукова, 2015). Для тех, кто осмелится выступить с критикой режима Кадырова, результатом может стать смерть.Дочь мужчины зашла в комнату и сказала: «Это сумасшедшая страна. Знаете, здесь, на улице, можно говорить все, что угодно. Но не там ». Чеченизация второй войны заставила чеченцев восстать друг против друга и заставила народ замолчать. «Кадыров предал нас», — сказал мужчина. Он даже не считает Кадырова настоящим чеченцем. Для него Кадыров — шоумен, марионетка России, а перестроенный Грозный — это фасад, который не волнует большинство людей, живущих в бедности. «Это большое испытание для нас.Я верю Богу, — вздохнул он.

Чеченец рассказал о несвободе, которая воплощается в опасности, которую несет отращивание бороды. Как наследие чеченизации и антитеррористической кампании второй войны, бороды вызывают подозрение. «Бородатые мужчины считаются ваххабитами», — сказал он. Так продолжается война как живой, телесный опыт. Я спрашиваю, не хотят ли двое чеченцев вернуться домой. «Нет», — ответили они, потому что нормальной жизни больше нет. «Вы либо с ним, либо против него [Кадырова].Для тех, кто выступает против его политики, нет возврата », — сказал другой мужчина. «Мы привязаны к своей земле, наши сердца всегда рядом», — продолжил он. Им нелегко жить за границей, а в Чечне будет хуже. Наказание за критику режима обрушится на семью, родственников и все племя. Эти люди сказали мне, что это из-за закона о борьбе с терроризмом. «Все так устали после войн».

Чтобы оставаться гуманным

Война может быть статистикой.Это может быть подсчет погибших мирных жителей и солдат. Это может быть количество раненых или пропавших без вести, количество детей, рожденных с ограниченными возможностями, или количество людей, страдающих от травм или психических заболеваний. Это может быть отчет о нарушениях прав человека. Это может быть описание военной стратегии или событий, разворачивающихся на поле боя. Описание войны может включать количество оружия и танков или количество разрушенных городов. Описание войны может включать информацию о произошедших стихийных бедствиях или разрушении инфраструктуры.Описание войны может включать подробности того, как люди страдали от голода, отсутствия здравоохранения, образования или жилья. Причины и последствия войны можно объяснить религией, коррупцией, историческим наследием, нефтью, экономикой, жадностью, ненавистью, идентичностью и горами Чечни.

История войны в Чечне часто ставит в центр геноцид и жестокость русских или традиции героических воинов (см. Ахмадов и Ланской, 2010; Джаймуха, 2005). Подобные военные истории рассказывают о завоевании русских и сражениях с чеченцами, но мало рассказывают о стратегиях, надеждах и опыте мирных жителей в военное время.Работа правозащитников заключалась в сборе свидетельств, подтверждающих страдания простых людей или разрушение источников средств к существованию и природы. «Врачи без границ», как и «Мемориал», также проделали важную работу по сбору отзывов в Чечне (например, «Врачи без границ 2014»). Французская журналистка Анн Ниват (2001) нелегально путешествовала по зоне боевых действий, освещая вторую войну и жизненный опыт людей, с большим риском рассказывая по спутниковому телефону, который ей пришлось привязать к животу.Правозащитница и журналист Анна Политковская, убитая в 2006 году, стала свидетельницей второй войны, и ее описание войны в Маленький уголок ада: депеши из Чечни (2003) также сосредоточено на свидетельствах. Как пишет Дерлугиан (2003), чтение этой книги, в которой описывается сложность условий жизни человека, требует морального труда.

Моральный труд проистекает из связей читателя с рассказами людей, затронутых войной. Читатель становится свидетелем войны, пусть даже далекой.

Меня интересует война как жизненный опыт, «а это означает рассмотрение социальных аспектов войны, людей и / в / как войны, а не их включения в причины и следствия» (Sylvester 2013a: 671). Для меня это означает встать на путь, который берет начало и развивает дальнейшие исследования эмоций и жизненного опыта (например, Brennan 2004; Butler 2009; Penttinen 2013; Sylvester 2013b). Таким образом, я озабочен войной в том смысле, что она затрагивает жизни людей (Sylvester 2011; Butler 2009).Как отмечает этномузыковед Мартин Дотри (2015: 26), «вооруженное насилие из-за своей сенсорной и аффективной интенсивности причиняет травмы гораздо большему количеству людей, чем те, чьи тела пронизаны летящим металлом». Я считаю, что воплощенные эмоции — это истории, которые заставляют нас деконструировать и переосмыслить наши знания о людях в военное время. Поэтому я решил взглянуть на что-то менее очевидное: чувство сострадания, роль детей и, наконец, любовь на войне.

В этом исследовании я считаю повседневность местом сопротивления, сопротивления, которое проявляется в сострадании.Под сопротивлением я имею в виду материальные тела, которые отказываются прочно и недвусмысленно размещаться в системах власти (Väyrynen et al., 2016). Столкновения — это места сопротивления, и они могут быть обыденными. Кроме того, они отмечают, что телесное и жесткое политическое тело может иногда казаться не имеющим четкой цели и направления, однако различные виды борьбы и повседневные отношения тел вызывают различные способности и возможности, которые открывают путь для политической активности. Истории, которыми я делюсь здесь, и чтения тела, которые я делаю, основаны на той же идее обыденных хореографий, которые нестабильны, почти невидимы или непригодны и, кажется, не хотят успокаиваться.

Люди никогда не управляются полностью. Они не просто пассивные жертвы, которых нужно спасти, иначе это была бы безнадежная жизнь (Banes 2015). В ходе этого исследования я заинтересовался дихотомией жертва / преступник. Это проблематично, когда эти две категории представляют собой исключающие друг друга, и эти категории рассматриваются как определяющие человеческую природу. Причина, по которой важно обсуждать разделение жертвы и преступника, а не столько отказ от него, заключается в том, что в культуре насилия нам нужно думать о том, как предотвратить насилие, что означает выявить корень насилия в человеческом опыте.Мужчина, жертва войны, также может быть виновником насилия, участвуя в похищении невесты, кровной мести или убийстве в защиту чести. Этот же человек может нести травму сталинской депортации, а также является жертвой патриархальной культуры, которая поощряет и нормализует насилие в отношении женщин и сексуальных меньшинств. Таким образом, не может быть единого повествования.

Сострадательная встреча между преступником и жертвой может быть актом повседневного сопротивления жестокости на войне (Hast 2014).Политковская (2003) рассказывает историю Розиты, которую продержали в крошечной яме двенадцать дней и пытали электрическим током. Однажды ночью солдат бросил ей кусок ковра. Ее освобождение было обещано в обмен на выкуп, настолько большой, что жители деревни не могли себе этого позволить. В конце концов солдаты (сотрудники ФСБ) согласились на десятую часть суммы, и Розита была отпущена. Практика, которую Политковская (2003: 49) описывает здесь, как «концлагерь с коммерческой жилкой». Но в этом концлагере был солдат, который протянул кусок ковра, из чего Розита поняла, что солдат тоже человек.

Политковская, путешествуя по Чечне, стала свидетельницей разрушения человеческого духа. Например, многие русские старики были брошены в Грозном во время войны. Политковская находилась на заднем дворе бывшего пищевого комбината в Шали, Чечня, где она стала свидетелем того, как сотни бездомных беженцев ругались и дрались друг с другом, стоя в очереди за продовольственным пайком от правительства России. Она (2003: 43) пишет: «Это полная потеря человеческих чувств, полное отчуждение. Невозможно не заметить, насколько разрушен традиционный чеченский менталитет.”

Несмотря на все, что она видела в Чечне, Политковская (2003: 111) пришла к выводу, что «везде, где жестокость является нормой жизни, никто не может ожидать сострадания и милосердия, даже самый слабый». Сострадание на войне не следует принимать как должное. Тем не менее, сострадание присутствует в зоне боевых действий или когда начинается послевоенное время. Сострадание на войне — это человеческая революция, возможно, самая глубокая революция из возможных. Присутствие сострадания в извращенном обществе, среди людей, лишенных всего, — это то, о чем нам нужно узнать, потому что оно обогащает наше понимание того, как переживается война в отношении самых глубоких человеческих (и нечеловеческих) связей и связей.Как пишет Пенттинен (2013), исследования не всегда должны анализировать болезнь, они также могут искать лекарство, которое находится в самом человеке.